«Указаний и пожеланий никаких нет. Мы работаем автономно»: руководитель петербургской магистратуры ВШЭ Андрей Шамрай о «молчаливости» вуза и профессии медиатехнолога

— Расскажите, пожалуйста, что за этот год изменилось в программе, которой вы руководите?

— Программа стала более практико-ориентированной. Я вспоминаю прошлогоднюю ситуацию, и, конечно, было значительно больше гуманитарных предметов. Они выполняли познавательный характер, но, как мне показалось, это было не совсем правильно: не хватало программ, связанных с приобретением практических навыков и опыта для наших магистрантов. Эти навыки важны, потому что многие выпускники будут работать именно в сфере медиапроизводства.

За этот год мы ввели предметы, связанные с производством видео- и аудиоконтента. Появились дисциплины, связанные с использованием искусственного интеллекта, с работой с данными. Какие-то из этих дисциплин уже были, но мы увеличили их учебные часы, углубили их. Кроме того, мы ввели специальные предметы для наших магистрантов, в которых они реализуют учебные проекты, связанные с созданием продуктов в различных отраслях, в том числе издательских, музейных, медийных.

—  Есть ли примеры кейсов удачных изменений в программе и изменений, которые не удалось осуществить?

—  Мне показалось, что выпускные квалификационные работы, которые мы принимали у прошлогодних выпускников, были немного оторваны от жизни. Любой медиапродукт в первую очередь решает какую-то задачу для своей аудитории, только тогда он получается цельным.

—  Прозвучало так, будто вы выпустили медиаспециалистов, не подготовленных к практике.

—  Они подготовлены и справляются. Но есть у специалиста навыки и технически приобретенные знания, а есть еще такая вещь, как взгляд на мир, на свою профессию. Человек, который управляет медиапространством, должен ощущать, что у него в руках инструмент, за который он несет ответственность. Чем у вас выше профессионализм, чем лучше вы владеете этими навыками, тем лучше вы должны чувствовать эту ответственность. 

Мне кажется, все, кто выходил в прошлом году, были по-хорошему очарованы тем, что делают. К сожалению, молодые люди не всегда понимают, как наш труд укладывается в окружающую жизнь. Мне бы хотелось, чтобы мы выпускали людей с чувством профессиональной ответственности. 

—  Когда вы заняли должность академрука, вы рассказывали о намерении привлечь индустриальных партнеров. Расскажите о них подробнее. Что это за компании?

—  Мы привлекли в качестве партнера аналитический центр «Эксперт». Генеральный директор этого центра Кристина Муравьева возглавила наш академический совет.

Кроме того, мы также начали сотрудничать с группой компаний «Гортис» — это старейшая аналитическая компания города, которая делает исследования всех видов информационных продуктов. Один из учредителей этой компании Андрей Волков будет преподавать у магистрантов, а сотрудники компании будут выступать в качестве приглашенных экспертов и рассказывать студентам, что такое медиааналитика, какие есть программные продукты и как с ними работать. 

Еще один индустриальный партнер — компания РБК, одна из крупнейших компаний, производящих медиаконтент в стране. Гендиректор «РБК Петербург», директор по региональному развитию холдинга Евгений Зинин также преподает у нас дисциплину «Управление проектами». 

Мы также планируем приглашать представителей наших партнеров в качестве лекторов. Надеемся, они будут брать наших студентов для реализации своих проектов и приглашать к себе на работу студентов, которые им покажутся интересными. 

—  Есть ли среди этих партнеров зарубежные компании?

—  Зарубежных нет. В этом нет политической причины, просто за год до зарубежных компаний я еще, честно сказать, не добрался. Пока не будем забегать вперед, но мы ни для кого не закрыты и готовы к сотрудничеству. 

Один мой давний европейский коллега, возглавляющий лигу творческих работников в Англии, как только узнал, что я возглавил магистратуру, написал мне с предложением сотрудничать. Мы с ним не в быстром режиме сейчас ищем пути для контактов.

Наверное, налаживать контакты с зарубежными организациями не так легко, как раньше, но я считаю, все связи нужно продолжать поддерживать, мы же не всегда будем находиться в таких прохладных отношениях.

—  К слову о прохладных отношениях. Ранее в интервью «Лениздат.ру» вы говорили о том, что после февраля 2022 года в образовательном плане есть изоляция от некоторых фондов, но назвали это временным явлением. Сейчас эта изоляция продолжается? И что это за фонды?

— Я продолжаю думать, что это временное явление, ведь это охлаждение просто не может долго продолжаться.

В институтах, общаясь с коллегами, я слышал, что каких-то контактов стало значительно меньше. На работе сейчас я с этим не сталкиваюсь. 

Некоторое время назад я был на партнерской неделе ВШЭ в Москве, и туда приехало большое количество стран, интересующихся возможностью партнерства с ВШЭ. Страны были, конечно, не европейские: очень много было стран из Азии, из Африки. 

В силу того, что в образование я пришел недавно, большой опыт работы с фондами в академической среде я не успел набрать, а вот с журналистскими работал. В моей жизни большую роль сыграл фонд Сороса. Также я сотрудничал со многими фондами, которые занимались журналистским образованием. 

Я и не скрываю, что американское правительство возило меня месяц по Америке, показывало, как у них там устроена общественная жизнь, образование и медиа. Я знаю, что многие пользовались этими возможностями, путешествовали, учились, обменивались опытом. Когда медиаотрасль в России становилась, мы вызывали интерес. 

—  Это были 90-е и начало 2000-х?

—  Да, в это время. Мне показалось, что резкий спад начался в начале 2000-х годов, когда Россия приняла решение строить «Северный поток». После этого история таких проектов пошла на спад, и я могу это объяснить: я разговаривал со своими коллегами, и они отмечают, что сделали свой вклад в становление журналистики на территории постсоветской России и теперь могут переходить просто к другим делам. 

Мне кажется, что многие люди, в том числе коллеги, могут странно отреагировать на информацию о фонде Сороса. Помню, как получил от фонда ксерокс. В моем информационном агентстве [речь идет об информационном агентстве «Северо-Запад» —  прим. ред.] его не было. Мне позвонили коллеги и сказали: «Вам фонд Сороса готов дать ксерокс». Я поехал и забрал его, но самое смешное, что мне его очень дорого пришлось везти обратно.

—  Мне кажется, фонд Сороса в общественном сознании закрепился как пропагандистская машина, которая создана, чтобы развалить Россию изнутри. Неужели вас не попросили что-то написать за этот ксерокс?

—  Нет, не просили, конечно. Я не буду с этими заявлениями спорить. Знаете, есть такая притча про слона, о том, что каждый трогал слона в каком-то конкретном месте: кто-то трогал хвост и говорил, что он тоненький. Я соприкоснулся с фондом вот так. Делать выводы о том, насколько он разваливал страну, я не стану. Я не думаю, что история, в которой он дал маленькой медиакомпании в 90-е годы ксерокс, может уравновесить остальное плохое, что он мог действительно сделать. 

 

«Указаний и пожеланий никаких нет. Мы работаем автономно»: о работе ВШЭ и «молчаливости» университета

—  За несколько месяцев до начала вашей работы в ВШЭ в московском Институте медиа ВШЭ сменился руководитель. Им стал ведущий ВГТРК Эрнест Мацкявичюс. Хотя вы руководите магистратурой, следите за работой московских коллег?

—  Я слежу за работой коллег на своем уровне. Мы общаемся по деловым вопросам, обсуждаем что-то связанное с учебным процессом, дисциплинами. Я обращаюсь к ним за советами, поскольку они работают дольше, чем я.

—  Приходят ли какие-то рекомендации или указания от московской "Вышки" об управлении, о преподавании или, может быть, об освещении каких-то событий, происходящих в стране?

— Указаний и пожеланий никаких нет. "Вышка" очень сложно устроена внутри, это сложный механизм. Мы работаем автономно.

Вопрос, что обсуждать со студентами, а что не обсуждать, вообще никогда не возникал. Я считаю, что со студентами нужно обсуждать всё. Если студенты что-то спрашивают, я всегда рассказываю, что знаю. Атмосфера достаточно свободная для меня.

—  В прошлогоднем интервью вы также отметили, что не видите в НИУ ВШЭ никаких «зачисток». С того момента университет покинуло большое количество преподавателей. Вы каким-то образом пересмотрели свою позицию или придерживаетесь того же мнения?

В 2023 году ВШЭ покинули известные преподаватели, в том числе Александр Архангельский, один из основателей вуза, его ведущих преподавателей Андрей Яковлев. 

Позднее Яковлев заявил, что к началу 2023 года Россию покинули около 700 из 7000 преподавателей и научных сотрудников ВШЭ и назвал "Вышку" отныне «очень молчаливым университетом». 

—  Я остался при своей позиции. Люди приходят работать в университет, люди увольняются — это естественный процесс.

—  По вашим наблюдениям, за последний год этот процесс не масштабировался?

— Возможно, но я не могу сказать это точно. За год работы здесь у меня таких ситуаций не возникало. Насчет «молчаливого университета» — ну мы же здесь сидим с вами, разговариваем…

—  А если бы к вам пришел корреспондент признанной иностранным агентом «Бумаги»*, вы бы с ним поговорили?

— Наверное, да. Разве нельзя говорить с иностранным агентом? Это ведь разрешено законодательством.

—  Можно. Наше законодательство утверждает, что это просто статус.

—  Ну вот.

—  И зачисток в "Вышке" вы не видите?

—  Не вижу.

—  И увеличения числа преподавателей, которые уходят из университета не по своей воле, тоже?

— Я лично не вижу. Находясь здесь, я точно не вижу.

— А вообще в ВШЭ, это же большой университет?

—  Понимаете, сейчас такая история, что нельзя говорить в целом. Я не люблю, когда так говорят. Чтобы говорить о таком явлении в целом, его нужно изучить. Я честно говоря, не изучал.

Знаю от коллег, что в московской "Вышке" была такая ситуация, когда преподавателю предлагали остаться, но он уехал за границу и хорошо там сейчас себя чувствует.

Говоря о молчаливости университета — что значит эта «молчаливость»? Я точно знаю, что "Вышка" всегда в центре внимания, поскольку это один из ведущих вузов страны. И я точно знаю, что за то же участие в митингах отчисляли все вузы. Когда была волна митингов февраля 2022 года, отчисляли во всех вузах за эту историю.

—  То, что отчисляли во всех вузах, не значит же, что это норма?

—  Нет, конечно. Я говорю о другом: поскольку речь идет о вузе-лидере, он всегда попадает в фокус внимания. И все, что происходит, становится предметом для обсуждения. 

Я могу говорить об ощущениях, которые я лично испытываю. Для меня это не проявление молчаливости вуза.

 

Медиатехнолог, но не медиаполицейский

— Питерский департамент ВШЭ планирует запустить новое направление под названием «медиатехнолог». Расскажите, что это за направление и чему на нем будут обучаться студенты?

—  Это новое для нас направление обучения магистров. В магистратуру для обучения медиаспециалистов приходят люди с разным образованием: есть историки, журналисты, социологи. Наша задача —  научить студентов с разным бэкграундом бакалавриата владеть медиатехнологиями. 

Когда мы обновляли нашу программу, почувствовали, что нужно какое-то новое название. Это не журналистика, это не PR, это то, чему нет названия, но что уже практикуется. Нам нужно выровнять навыки владения технологиями, связанными с соцсетями, медиапроизводством, добавить управленческих навыков, статистику, анализ и медиааналитику — и вот мы получаем новых специалистов. Тогда родилось название — медиатехнология. 

Медиатехнолог — это тот, кто умеет создавать и организовывать медиапродукт в любой отрасли. Я думаю, это название максимально отражает смысл профессии. 

— Это название нового направление или переименование уже существующего?

— Это название направления, которое сложилось буквально год-два назад. У нас есть рабочая группа, в которую я также вхожу, занимающаяся подготовкой образовательного стандарта для этой профессии. Такой специалист может заниматься, например, реализацией коммуникационной стратегии. 

— Вы с коллегами сейчас пытаетесь оформить принципы обучения профессии медиатехнолога. Но ведь сама эта профессия уже не нова, она упоминалась раньше в учебниках журналистики. В чем тогда новизна этого направления, если ему уже давались определения в профильных учебниках?

— Подчеркну: я не говорю, что мы создали эту профессию. Наша задача именно в её бюрократическом оформлении. Каждый раньше в эту профессию мог вкладывать что-то свое. Теперь, если все наконец будет оформлено в документальную базу, то прописным основам этой профессии вуз должен обучить студентов.

—  На ПМЭФ 2023 года прогосударственная АНО «Диалог Регионы» представила профессиональный стандарт медиатехнолога. В этом стандарте главной задачей такого специалиста определили «обеспечение стабильности антикризисных коммуникаций власти, бизнеса и общества». Там же заместитель гендиректора АНО Юлия Аблец назвала медиатехнологов «носителями и трансляторами социально значимых смыслов». У вас в планах есть включение таких определений для описания специальности?

Справка

Автономная некоммерческая организация «Диалог» (АНО «Диалог») — всероссийский межведомственный центр при правительстве. Цель проекта — перевести в онлайн общение граждан и чиновников и отслеживать в соцсетях недовольство жителей. 

Организацию возглавляет Владимир Табак, который ранее руководил ситуационным центром при Управлении общественных проектов администрации президента РФ.

— Мне кажется, поскольку этот документ принадлежит перу коллег, занимающихся исключительно окологосударственными делами, для них важна эта проблематика. Но мне кажется, что в этих определениях описание специальности очень сужено.

— Ваши студенты, обучаемые на медиатехнологов, будут, в частности, «трансляторами социально значимых смыслов»?

— Думаю, да. Но это не имеет отношения к пропаганде. Медиапродукт должен что-то приносить в жизнь людей, как-то ее улучшать, предоставлять какой-то сервис.

И, конечно, наши студенты будут осуществлять коммуникации: кризисные, антикризисные — любые. В том числе, между государственными структурами, обществом и бизнесом. У нашей профессии широкий спектр применения. Может быть, из уст АНО «Диалог» это может как-то не так восприниматься, но я здесь ничего подковерного не вижу.

— А вы изучали этот стандарт?

—  Я видел его проект, меня просили сделать комментарии. Мне показалось, что в нем охвачены не все моменты. Но я небольшой специалист в составлении подобных стандартов, не берусь говорить о нем ни плохого, ни хорошего. Ну они же все равно работают в немного идеологической сфере.

— А вы не опасаетесь, что если люди, создающие стандарты медиатехнологов и представляющие их на крупном всероссийском форуме, работают «немного в идеологической сфере», то это может сказаться на восприятии профессии?

— Создание стандарта — это процесс, в котором будут участвовать многие стороны. Я надеюсь, что он будет создан все-таки для правильного обучения и туда не будет притянуто чего-то лишнего.

—  Уже сейчас можно найти людей, которые называют себя и которых окружающие называют медиатехнологами. Самый яркий пример — бывший пресс-секретарь прокремлевского движения «Наши» Кристина Потупчик. Может ли это также потенциально создать негативное отношение к самой профессии?

— Мне кажется, что чем больше людей в будет в это профессии, тем в меньшей степени это будет ассоциироваться с конкретными фамилиями. 

Негатива бояться не надо, нужно больше принимать в этом участия и больше демонстрировать профессионализм. Тогда количество победит отдельно взятое качество.

— Не только Высшая школа экономики занимается созданием новых профессий. РАНХиГС в этом году запустил новую программу — обучение медиаполицейских, на которой студентов будут готовить к выявлению «экстремистских и деструктивных материалов в интернете». Обучение таких специалистов поддержали и в Крымском федеральном университете. В "Вышке" планируют открывать подобные направления?

— На вверенном мне участке появления такой профессии не планируется.

— А как вы относитесь к введению такой специальности?

—  Я считаю, что у нас достаточно органов, которые следят за тем, что появляется в информационной среде, и достаточно инструментов, чтобы выполнять функции, которые пытаются приписать новой профессии. 

Кроме того, у нас есть законодательство, есть Роскомнадзор, который следит за безопасностью — у него достаточно функций. Для меня эта инициатива немного странная, я не вижу в ней необходимости.

—  Мы начали с того, что вы успели сделать за прошедший год работы академруком. А какие у вас планы на будущее магистратуры «Медиапроизводство и медиааналитика»?

—  Я хочу, чтобы наша магистратура была лидером по обучению на специальности, связанные с медиа. Конечно, хочется, чтобы она была интересна для молодых людей, чтобы к нам приезжали студенты со всей страны, которые хотят заниматься медиапроизводством и медиааналитикой. В общем, быть медиатехнологами в хорошем понимании этого слова. 

*«Бумага» признана Минюстом РФ иностранным агентом