TJ – проект про технологии и интернет-культуру. Он появился в июне 2011 года, тогда он назывался иначе – The Twi Journal — и специализировался на анализе Твиттера и СМИ. Суть идеи была в том, чтобы выбирать лучшее из интернета и отдавать это пользователям в формате «газеты». За время работы тематика TJ сильно расширилась и уже не ограничивалась темами интернета и соцсетей: появился новостной отдел, лонгриды, работа с внештатниками.
14 марта 2022 года Роскомнадзор заблокировал TJ после 11 лет существования. Официальной причиной ограничения доступа ведомство назвало «недостоверную информацию о спецоперации на Украине». Спустя полгода после блокировки, 10 сентября, TJ закрылся — у издания закончились средства для развития и поддержки проекта из-за потери существенной части рекламной выручки.
— Как ты узнал о TJ?
— Это было примерно в 2016 году. В то время были популярны тусовки от ВК-live. На одной из таких я увидел ребят из TJ – Никиту Лихачёва и Влада Цыплухина. Потом еще раз встретил Никиту на фестивале от ВК (VK-фест) и стал сильнее интересоваться их журналом. Зарегистрировался, начал писать статьи, общаться с ребятами.
В 2019 году я написал Никите: «Возьми меня на работу». И он взял.
До TJ я занимался абсолютно другими вещами. Никита сказал, что есть вакансия в новостном отделе. У меня не было никакого бэкграунда, связанного со СМИ. Я занимался совершенно другим: увлекался программированием. Я попал в журналистику, никогда в жизни не писав. Мне просто это понравилось, и как-то так вышло. Но Никита поверил мне без опыта и просто взял на работу.
— Каким был журнал, когда ты пришёл в него?
— Тогда это была очень локальная история. У нас не было построено такого понятия, как «СМИ», всё только разгонялось. Мало людей, нет разделения, кто что пишет.
Когда я пришел в TJ, Никита Лихачёв расширял штаб и хотел навести порядок – понять, кто что будет делать, за какие рубрики отвечать.
На сайте было много мемов, локальных шуток. Аудитория тоже была «своя». Тогда для того, чтобы комментировать, нужно было покупать подписку. Поэтому не было наплыва пользователей, все друг друга знали.
Первое время в новостном отделе было три человека. Мы старались писать новости, к которым привыкла аудитория. Это были или громкие новости, которые касаются всех, или новости интернета и технологий. Но в основном, это были добрые новости, чтобы люди не загонялись. Конечно, мы не игнорировали повестку, никакой цензуры. Любой повод просто скидывался в чат, обсуждался, мы сами решали, надо об этом писать или нет.
Позже нас стало четверо. Другие отделы тоже расширились, поэтому новостной отдел стал заниматься только новостями и форматом сборки реакций людей на инфоповоды из соцсетей. С увеличением сотрудников появилось больше времени на работу, сформировался фокус, поэтому нашей четверки нам абсолютно хватало для работы.
— В феврале 2022, еще до начала спецоперации, TJ заблокировали в Беларуси. Стало известно почему?
— Нам ничего не сообщили. Нам не приходило никаких писем, узнали как-то сами. Конкретную причину, за какую именно статью – тоже неизвестно. Ребята отправляли письма в министерство, но, насколько я знаю, им ничего не ответили [прим. министерство информации Республики Беларусь сообщало, что доступ к TJ ограничили из-за размещения на сайте «информации, признанной решением суда экстремистскими материалами». При этом редакция TJ не получила уточнений от белорусских властей].
— Естественно, просто за отработку темы. Я связываю это с постами о протестах [прим. в 2020-2021 годах в Беларуси была серия массовых протестов из-за инаугурации Александра Лукашенко]. Другой вопрос – из-за какого конкретного материала. Возможно, некоторых пользователей эта тема сильно эмоционально затронула, кто-то пожаловался, после чего нас решили заблокировать.
На работу это никак не повлияло. У нас был не такой большой процент пользователей из Беларуси. А те, кто был, умели пользоваться VPN, как мне кажется.
— Как изменилась работа журнала после 24 февраля?
— Первую неделю все были в трансе. Мы приходили на работу, и была только одна тема. Были прямые трансляции, короткие новости, ребята делали подборку реакций людей из соцсетей.
Я бы не сказал, что работа как-то изменилась. Мы работали в прежнем формате, только в другой специфике. Аудитории было интересно одно, поэтому понятно, что повестка сдвинулась в сторону того, что актуально.
Такая же история была с протестами в Беларуси, с отравлением Навального. Мы писали и на другие темы, но не сразу, потому что какое-то время все были в шоке. Никто не хотел читать новости, которые никого сейчас не касаются. Поэтому тема стала одна.
— В последнем материале журнала об истории проекта [прим. имеется в виду этот материал] написано, что о блокировке редакция узнала из новостей, как так вышло?
— Нет, на самом деле мы узнали не из новостей. Мы узнали об этом, когда у нас перестал открываться сайт. Я зашел на почту и увидел письмо от Роскомнадзора о том, что нас заблокировали. Мы написали про это новость, а уже после нас её подхватили остальные. То есть мы первые, кто об этом сообщил.
— И финансовые проблемы начались именно после блокировки в России?
— Да. Сразу же. Сайт заблокирован, рекламодателям сложно объяснить, зачем им публиковаться на заблокированном портале. Плюс это всё же риски для самих компаний.
Мне кажется, все были готовы к тому, что после блокировки начнутся финансовые проблемы. Учитывая то, что TJ и так был скорее убыточным проектом, это еще сильнее на нас отразилось.
Фото: соцсети Артёма Мазанова
— Когда ты ушёл? Как ты принял решение об уходе?
— Я ушёл в середине марта. Было объявлено, что останется работать определенное количество человек, а всех остальных сократят. О том, чтобы уходить, я задумался сразу, как нас заблокировали. Я понимал, что это приведет ко многим последствиям. Хоть мне и нравилась работа в TJ, я понимал, что сократится финансирование и работа изменится. Не будет роста сайта, над которым мы работали и которого хотели добиться. Нас как будто откатило на 3-4 года назад, когда на сайте работало всего семь человек.
Начались волны сокращений.
Штат сокращали постепенно, с падением финансирования. Мне кажется, сначала сокращали ребят, которые занимались тем форматом, который был не нужен в текущей ситуации. Затем стали сокращать именно количество.
Остались Сережа Звезда – главный редактор, Даша и Максим, которые работали в отделе Интернета, Яна, которая работала в новостях со мной, Соня из отдела технологий. Важно было продолжать писать новости и о том, чем TJ всегда был знаменит – это Интернет.
Я ушёл не сразу. Когда осталось человек семь, а должно было остаться пять, руководство спросило меня: «Ты как?» И я взял время подумать, после чего решил уйти. Это было нужно в том числе для того, чтобы оставить места тем, кто еще не нашёл, куда уходить. Но решение, честно, было сложным, потому что я полюбил TJ и команду.
— Был ли у тебя план куда уходить?
— Нет. Я просто принял решение, что надо уходить, а потом начал искать варианты. Ещё давно я писал ребятам в Тинькофф-журнал, что хочу попробовать поработать с ними. Но тогда они только создавали новостной отдел и сказали написать им позже. Вот я и написал. Шеф-редактор новостей, Альберт, тоже работал со мной в TJ, ответил, что возможность есть, и я перешёл в Тинькофф.
— Сильно отличается работа в Тинькофф-журнале от TJ?
— Вообще новостной отдел Тинькофф – не совсем новостной. Там мы занимаемся не короткими новостями, а отработкой новостных инфоповодов в формате средних материалов. В них мы пытаемся ответить на все вопросы читателя, возможно, даже на самые очевидные, потому что для кого-то это может быть совсем не очевидным.
Кроме меня из TJ в Тинькофф-журнал ушло еще человек шесть. Ушли именно туда, потому что сайт очень близок по тематике — тоже пишет о технологиях, об интернете, о новостях, которые всех волнуют. Все, кто перешел туда, нашли примерно свою сферу, которая похожа на то, чем мы занимались в TJ.
— Почему все путают TJ и Тинькофф-журнал? Просто из-за первых двух букв?
— Да, и причём путают постоянно. Это была очень частая история. Стабильно раз в неделю нам писали по вопросам Тинькофф-журнала, а им по вопросам TJ. У Тинькофф-журнала даже в описании профиля в Твиттере было написано: «Это не TJ».
Доходило до абсурда: к нам приходили рекламодатели, которые путали сайты. Меня просили исправить статью на Тинькофф-журнале, хотя статья не наша.
Когда TJ заблокировали, в Тинькофф-журнал начали приходить сообщения с сожалениями, потому что многие подумали, что заблокировали их. Это было смешно.
— Ты по-прежнему остаёшься в России?
— Сейчас я в Грузии. Я не собирался уезжать, но так получилось. Ещё в июне этого года я запланировал осеннее путешествие по Грузии. Сентябрь выбрал по нескольким причинам: туристический сезон закончился, пробок должно быть меньше, в стране уже не так жарко.
Я собирался 23 сентября пересечь границу с Грузией в спокойном темпе за несколько часов. Но когда я прочитал новость о частичной мобилизации, появились сомнения. В России у меня семья, друзья и дом – это важные пункты в моей жизни, и я думал оставаться. В итоге всё же я решил ехать дальше и надеяться, что всё будет хорошо.
Когда я услышал новости о пробках на границе, я надеялся на 24 часа. Но мои прогнозы не оправдались. На пересечение я потратил 43 часа.
Не знаю, что будет потом, но пока что я просто следую плану отпуска, а там – посмотрим. Работаю я удалённо, так что с этим проблем нет.
— Планируешь ли ты оставаться в Тинькофф-журнале?
— Да, мне очень нравится. У нас всё получается, есть куда стремиться и есть планы на будущее. Здесь очень хорошая команда, старые коллеги из TJ. Это хорошее для меня место сейчас.