В год 75-летия Победы мы продолжаем вспоминать, как работали журналисты во время войны, в блокадном Ленинграде. Мы уже писали о газетчиках, радийщиках, о талантливых репортерах, ставших хроникерами и «голосом» города. А теперь хотим вспомнить о его «глазах» – фотографах, снимавших Ленинград.
Официально их было всего 50. Именно столько было выдано именных разрешение на съемку в осажденном городе. Всю остальную фототехнику (как, кстати, и волновые радиоприемники) у населения было решено изъять. Так что любительских снимков из блокадного Ленинграда почти не встретить.
Из 50 фотокоров, которым было позволено снимать в городе, большинство были приписаны к воинским частям, сотрудничали с армейскими газетами, а также ТАСС, Совинформбюро. Редким гражданским исключением была газета «Ленинградская правда».
Все фотоснимки перед публикацией подвергались жесткой цензуре. В основном газеты, где они публиковались, шли на фронт, для поднятия боевого духа. И иллюстрации там подбирались соответствующие – герои фронта, герои тыла, праздники назло врагу, спасенные дети. Показывать разрушения и смерть было по сути запрещено. И многие фотографы просто не снимали ужасы блокады, понимая, что эти карточки никогда не опубликуют.
Важным исключением было разрешение и даже предписание фиксировать разрушения в городе. Их нечасто публиковали, но они были нужны для будущего восстановления Ленинграда. Кроме того, такое протоколирование было необходимо, чтобы после войны предъявить счет Германии за все разрушения.
И все же находились те, кто между духоподъемными кадрами делал несколько и таких, которые отражали кошмар голода, холода, обстрелов. Эти снимки все же были опубликованы, но гораздо позже. Однако по ним мы знаем истинное лицо войны.
Вспомним 7 кадров блокады.
Давид Трахтенберг. 1941 г. "Первый обстрел Ленинграда".
Давид Трахтенберг, «Ленинградская правда»
После войны ленинградский фотограф Давид Трахтенберг выпустил альбомы «Подвиг Ленинграда», «Город-герой Ленинград», «Невский проспект в годы войны и мира». В них были опубликованы в том числе снимки, которые не печатались во время блокады.
В блокаде Давид Михайлович провел все «900 дней», снимал для «Ленинградской правды». Примечательно, что до войны он много фотографировал для «Окон ТАСС». Но это были совсем другие снимки, пропагандистские, плакатные изначально. А во время войны его карточки стали более психологичными. Тем более что сам Давид Трахтенберг был художником по образованию и фотографировал не просто репортажно, а выстраивая особые художественные композиции – перенеси на холст, и будет картина.
В сентябре 1941 года Давид Михайлович на углу Невского и Лиговского снял последствия одного из первых авианалетов на город: тревогу уже отменили, люди вышли на улицу, а на оживленном перекрестке тела тех, кто не успел спрятаться, когда обстрел только начался. Это самое начало войны, зеваки еще с любопытством смотрят на погибших, милиция широким кольцом оцепила место трагедии. Один из офицеров в длинной шинели тоже глядит на тела первых жертв войны в Ленинграде.
Борис Кудояров. 1942 г. Похороны ребенка.
Борис Павлович Кудояров, «Комсомольская правда»
Летописцем ленинградской блокады стал и москвич Борис Кудояров. До войны он снимал спортивные соревнования. Но потом стало не до них. Он просился на фронт, чтобы снимать бои. Но его определили в отдел тыла. Кудояров выпросил командировку в Ленинград. В город он попал 8 сентября, когда началась блокада.
Кудояров снял около трех тысяч кадров в городе, что по меркам пленочной эпохи весьма большой архив. У него много фотографий, которые берут за душу – атланты Эрмитажа, которые держат разрушенный портик, улыбающаяся девочка Тося в окружении своих спасителей – моряков-балтийцев, взрывающийся немецкий танк на подступах к городу.
Сильный кадр фотограф сделал на Волковском кладбище, куда не так часто заходили фотографы. На снимке зимы 1942 года две женщины оплакивают ребенка. Самого малыша не видно, но по небольшому белому свертку понятно, что это совсем маленький ребенок, а принесшие его на кладбище женщины, скорее всего, мать и бабушка.
Василий Федосеев. 1942 г. Семья Опаховых.
Василий Федосеев, ЛенТАСС
В Музее истории Ленинграда сейчас можно увидеть один из канонических снимков блокады. Он сделан в конце весны 1942 года. Женщина, девушка и маленькая девочка просто идут по улице. Девочка даже пытается подпрыгивать. Они пережили первую блокадную зиму и теперь рады солнцу.
Автор этой фотографии – Василий Гаврилович Федосеев. До войны он начинал работать в тресте Союзфото, который обеспечивал иллюстрациями газеты и журналы. В 1938-м трест закрылся, а Федосеев стал хроникером ЛенТАСС. Там же он работал и во время блокады.
Он постоянно выходил в город, чтобы снимать, как он меняется во время войны. Работать было трудно. В некоторые дни его по доносам бдительных граждан по три раза забирали в милицию и проверяли документы. Еще сложнее было понять, как себя вести: показывать, как город борется с трудностями (чего и требовали в редакции), или снимать и ужасы блокады.
Но иногда жизнь подкидывала и вот такие кадры, как будто мирные, счастливые, хоть и в осажденном городе, но без крови и разрухи. На весеннем снимке 1942 года запечатлена семья Охапковых – мама Вероника Александровна, старшая дочь Лора и младшая Долорес. Позже их разыскали авторы «Блокадной книги» Даниил Гранин и Алесь Адамович. Лора рассказала, что за зиму они все сильно исхудали, у девочек была дистрофия, суставы распухли (это видно и на снимке), трудно было вставать, но врач советовал им больше ходить. И весной, как только появились силы, семья стала выходить на улицы и гулять по окрестностям.
Александр Бродский. 1942г. Детский сад на прогулке.
Александр Бродский, ЛенТАСС
Когда говорят о фотоработах другого ЛенТАССовца Александра Бродского, чаще всего вспоминают его снимки детей. 1 сентября 1941-го школьники с цветами идут на занятия, весна 1942-го – детский сад на прогулке на Гороховой, примерно в то же время – дети на углу Невского и Малой Морской (в руках сачки, за спиной разрушенный дом).
Александр Бродский родился в 1903 году, окончил геофак ЛГУ, но после него – Школу красных журналистов, и стал фотокором. Успел пройти Финскую войну, публиковался в газетах Балтийского флота. Во время Великой Отечественной был сотрудником ЛенТАСС. О нем рассказывали как о бесстрашном фронтовом журналисте, снимавшем бои, известны его снимки военных в самом Ленинграде. Но почему-то запомнился он именно почти мирными детскими фотокарточками.
К сожалению, большая часть фотоархива Бродского сгорела во время блокады. После войны Александр Иванович продолжил работу фотокорреспондента, много снимал, открыл общественный факультет фотожурналистики при ленинградском Доме журналиста. И, конечно, воспитал сына – Иосифа Бродского, ставшего известным во всем мире поэтом.
Сергей Струнников. 1942г. Ленинградцы на Невском.
Сергей Струнников, «Правда»
Самая знаменитая фотография московского фотографа, корреспондента газеты «Правда» – это снимок снятой с виселицы Зои Космодемьянской, сделанный в январе 1942-го в селе Петрищево Московской области. Опубликованная в «Правде», эта фотография стала одним из символов фашистской жестокости.
Сергей Струнников с августа 1941-го был военкором «Правды», снимал не только в столице и окрестностях, но и под Брянском и Воронежем. В конце 1942-го он получил командировку в Ленинград. Он должен был готовить не просто репортаж из города, а целый фотоальбом. Книга, правда, так и не вышла. Но осталось много снимков. Один из них особенно остро отражает происходившее в городе. На фото Струнников запечатлел, как семья на санках по снежному Невскому везет гроб на санках.
После Ленинграда фотокор продолжил снимать войну и погиб 22 июня 1944 под Полтавой во время бомбежки. Он был похоронен вместе с военными, в знак того, что, как и они, умер на боевом посту.
Николай Хандогин. 1943г. Последствия обстрела на Невском.
Николай Хандогин, газета «На страже Родины»
В начале нулевых XXI века петербургский фотограф и историк фотографии Владимир Никитин выпустил (и несколько раз переиздал с дополнениями) сборник, в который вошли истории ленинградских фотографов и их неизданные снимки. Сотни карточек были опубликованы в книге. Но составитель всегда говорил, что самым потрясающим, самым тяжелым он считает репортаж, который сделал Николай Иванович Хандогин 8 августа 1943 года на углу Невского проспекта и Садовой улицы.
Это был воскресный день. Блокада была уже прорвана, но еще не снята. Продолжались обстрелы. В выходной на главной улице города, несмотря на продолжающуюся второй год войну, все равно было многолюдно. Неожиданно начался артобстрел. В отличие от авианалетов, о которых предупреждали заранее, и люди могли скрыться в бомбоубежищах, артобстрелы всегда были неожиданными. В тот раз враг стрелял по центру города. Редакция «На страже Родины» располагалась на Невском, в доме 2. Едва закончился обстрел, фотограф Хандогин вышел на улицу и стал снимать последствия удара. На углу с Садовой он увидел убитых людей. Фотокор снял погибших, затем то, как милиция окружила место трагедии, как военные и санитары грузили тела в кузов грузовика, как быстро замыли от крови тротуар.
В газете тогда была опубликована только одна карточка – труп женщины с пучком овощей, которые она несла домой. Остальные кадры репортажа долгие годы не демонстрировались. «Всю свою жизнь Хандогин предлагал фотографии для публикации, но так и не смог их опубликовать», - рассказывал Владимир Никитин.
Всеволод Тарасевич. 1944 г. "Без крова".
Всеволод Тарасевич, ЛенТАСС
Большинство блокадных фотографов к началу войны были уже опытные, взрослые люди, бывалые фотокоры. Среди них выделялся совсем молодой Всеволод Сергеевич Тарасевич. В 1941-м ему было только 22 года. В 1937-м он приехал в Ленинград, поступил в ЛЭТИ. Но почти сразу стал заниматься фотографией и публиковаться в городских газетах – «Смене» и «Ленинградской правде». А во время блокады работал для ЛенТАСС.
«Во время войны многое показывать было нельзя. Таковы были условия цензуры. Но я снимал. И по обязанности, и по долгу», - вспоминал он уже в 1990-е.
Одна из его самых пронзительных фотографий была сделано уже после снятия блокады – в 1944-м, но отражает то, каким город вышел из войны. Она называется «Без крова» и запечатлела уже немолодую женщину, оглядывающуюся на разрушенный дом и прижимающую к груди котенка.
«Среди фотографий есть и серые, и не очень резкие. Сработаны были старенькой лейкой, которую всегда носил в кармане. Возможно, сегодня не всем понятно, почему так долго я смотрю на них, осторожно перебираю, по многу раз раскладываю. И не могу спрятать дрожащих рук...», - объяснял спустя много лет Всеволод Тарасевич.
Тем временем
Конечно, в большом городе трудно изъять абсолютно всю фототехнику у населения. Что-то осталось на руках. Но такой фотоаппарат, а уж тем более «несанкционированный» снимок, мог стоить человеку жизни. Так произошло с инженером-радиотехником, простым любителем фотографии Александром Никитиным. Зимой 1942 года он вышел на улицу и сделал всего три снимка. Скорее всего, его арестовали по доносу прохожих. Александра осудили на пять лет лишения свободы. Вскоре он умер от голода в лагере под Соликамском. Три его последних снимка были обнаружены в 2002 году в архиве ФСБ.
Один из трех снимков Александра Никитина.
Елена Михина
Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга