Мнения
/ Интервью

17 мая 2020 16:30

Два года строгой информационной диеты

Основатель и главный редактор портала FinNews Владимир Шевченко больше 15 лет был в новостях, интервью, аналитике, а потом на два года оказался под арестом по обвинению в вымогательстве. В начале мая суд изменил меру пресечения, разрешив и телефонные звонки, и выход из дома, и пользование интернетом. Журналист смог вновь вернуться в мир информации и рассказал «Лениздату» о том, что слушают простые зэки, кого рекомендует Кумарин и какого сюрприза он не ждал от Роскомнадзора.

Открылась дверь, и рука протянула радио

- Вы попали в СИЗО весной 2018-го «скоропостижно» и, скорее всего, неожиданно для себя. Как вас там встретили? Как вообще там относятся к журналистам?

- Поначалу, естественно, настороженно относились: не являюсь ли я засланным казачком. Потом народ оттаивал. Для многих видеть «живого журналиста» редкость. Когда узнавали, чем я занимался, удивлялись: «И ты здесь? А ты-то что сделал? Я убил, ограбил, украл – а ты-то чего?» А вообще относились ко мне, скорее, с любопытством. Классический вопрос был: «Будешь про нас писать?».  Это я еще не решил, кстати. Может, и буду.

- Кроме того, что вы остались без свободы, вас еще лишили и привычной информационной среды. Как-то удавалось узнавать новости?

- В первые месяцы практически нет. Сначала я был в СИЗО №5 на Арсенальной набережной. Там запрещали в передачи с воли класть газеты или журналы. В местной библиотеке их тоже не было. Оставалось радио. Оно есть практически в каждой камере. Чаще всего заключенные слушают что-то музыкально-развлекательное вроде «Love-радио». Новостей на таких каналах почти нет. Но осенью 2018-го у меня появился свой небольшой приемник. И уже на правах владельца я мог иногда включать «Бизнес ФМ». Постоянно, конечно, не получалось – кроме меня, оно никого из сокамерников не интересовало. Но они слушали свое радио, а я взамен свое. Конечно, мне было интересно, что происходит в той сфере, которой я занимался.

- Что значит – у вас «появилось свое радио»?

- Просто однажды открылась дверь, и протянулась рука сотрудника СИЗО с приемником. Правда, когда я осенью 2019-го переезжал в «единичку» - СИЗО №1, новые «Кресты», конвой запретил брать с собой радио, и оно осталось в «пятерке».

- Остались без информации?

- В «Крестах» можно газеты передавать, и мне жена приносила «Коммерсантъ», «Новую газету». А в библиотеке там тоже прессы не было, я даже делал запрос, и мне пришел официальный ответ, что у них не было подписки. Но в целом благодаря новостям я оставался примерно в курсе происходящего. Хотя про банки на «Бизнес ФМ», например, было мало данных, больше макроэкономической информации да курсы валют. Но у меня было понимание, что в любой момент может открыться дверь, и мне скажут: «На выход», - из СИЗО я рано или поздно выйду, и надо будет продолжать журналистскую деятельность, и как-то необходимо не выпадать из повестки. Поэтому очень обрадовался радио и потом газетам.

Год и 8 месяцев журналист провел за решеткой.

Год и 8 месяцев журналист провел за решеткой.

А тексты писать никто не запрещал

- Осенью 2019-го суд смягчил меру пресечения – вместо СИЗО домашний арест. Было ощущение информационной свободы?

- Мне было запрещено под домашним арестом пользоваться интернетом. В СИЗО совершенно не хотелось возвращаться, поэтому я был очень осторожен и соблюдал все правила: даже не пытался выходить в сеть, подозревая, что все это может отслеживаться – стоит лишь проявиться где-то моей учетной записи – и меня вернут в «Кресты». Поэтому радио и ТВ в моей жизни стало много-много. Дома в спальне слушал радио. На кухне постоянно включал телевизор с РБК. У меня долго был недостаток информации, и тут маятник качнулся в другую сторону, хотелось получать ее как можно больше. До сих пор слушаю каждый день «Бизнес ФМ». Раньше я вообще радио редко слушал, приемник стоял в гостиной, а я работал в другой комнате. Как только вернулся из СИЗО, на второй день перевесил приемник и слушаю. И «Эхо Москвы» тоже постоянно включаю, его тоже привык слушать в СИЗО – по совету Владимира Кумарина (российский криминальный авторитет 1990-х – начала 2000-х, лидер так называемой Тамбовской организованной преступной группировки из Петербурга – ред.). Я с ним познакомился осенью 2018-го. Меня везли в автозаке на Лиговский, знакомиться с моим делом. По пути сделали остановку у СИЗО №4 на улице Лебедева, там ко мне подсел арестант. Я смотрю – лицо знакомое. Оказался он – Кумарин. Он спросил меня, за что я оказался в тюрьме. Мы с ним немного поболтали, пока ехали. Он рассказал, что слушает «Эхо Москвы». И еще рекомендовал, когда и кого слушать. У него достаточно большой список был по дням и часам, насколько помню - Невзоров, Латынина, естественно, Венедиктов в субботу с 12 до 14.

- В мае этого года вам режим снова смягчили, с 5 числа вы можете пользоваться интернетом и, как можно видеть, сразу вернулись к выпуску своего СМИ.

- Я ждал этого дня. После того, как в конце апреля судья объявил о смягчении меры пресечения, скорее-скорее хотелось зайти в интернет и без всякой боязни смотреть все, что можно. Еще когда я был под домашним арестом, выяснилось, что Роскомнадзор хочет отозвать лицензию у моего ИД «Шефа» - издателя FinNews, в связи с тем, что сайт не обновлялся длительное время. Учитывая нынешнюю обстановку, можно было ждать, что на первом же заседании по иску РКН все и закончится. Но нет – судья выслушала мои доводы про арест и невозможность работы, предложила разобраться с Роскомнадзором самостоятельно, отложила заседания. В РКН тоже вежливо приняли, все выслушали, сказали, что написать, что подписать, и все – весь вопрос был исчерпан. Более того, пока я решал все эти проблемы, я уточнил у судьи по моему основному делу, а могу ли я как журналист писать тексты. Он ответил, что и не запрещал мне этого. И так появились два моих аналитических обзора на FinNews. Я тогда еще не мог пользоваться интернетом, но мог назначить супругу исполняющим обязанности редактора, и она эти тексты опубликовала на сайте. А теперь я уже сам ищу новости, ставлю на сайт, пишу тексты. На самом деле такое доброе отношение и РКН, и судей после полутора лет всего, что происходило, для меня было очень приятным удивлением.

20 апреля суд сменил меру пресечения с домашнего ареста на запрет определенных действий. С 5 мая решение вступило в силу. Фото:www.facebook.com/groups/vsheff

20 апреля суд сменил меру пресечения с домашнего ареста на запрет определенных действий. С 5 мая решение вступило в силу. Фото:www.facebook.com/groups/vsheff

Возвращение к руинам

- Как восстанавливается работа, связи?

- С одной стороны у меня сохранилась моя база данных по контактам, но ее нужно обновлять. Первое, на что обратил внимание – сменились почти все пиарщики в банках. Это для меня уже некомфортно. Нужно заново звонить, знакомиться – говорить, что я есть, объяснять, что у меня за сайт, почему он два года не обновлялся, что из себя представлял прежде. А если в пресс-службу банка пришла девушка после института, она вообще не знает, что FinNews когда-то существовали и что я 15 лет занимался финансовой темой. Кроме того, я узнал, что в городе вообще существенно сократилось число пиарщиков в банках, многие пресс-службы остались только в Москве, а у оставшихся как будто нет контакта с прессой (это мне и коллеги уже подтвердили). Количество пиарщиков начало сокращаться года за два до моей посадки, но сейчас положение в отрасли вообще напоминает руины, выжженную землю.

- Но сайт все же возрождается.

- Да, хотя я еще и не решил для себя, чем буду заниматься. Пока продолжаю то, что умею, что у меня есть. Но если появятся другие варианты, то я готов их рассмотреть. Оставить сайт просто для себя, для изложения собственных мыслей я всегда смогу. Но, кажется, надо искать другое, более спокойное и менее рискованное занятие. Чтобы сайт имел смысл, нужно восстановить мнение о нем, увеличить посещаемость. Она за два года уменьшилась почти до нуля. Видимо, из-за этого «Яндекс.Директ» за время моего вынужденного отсутствия перестал со мной сотрудничать, исключив FinNews из своих списков размещения рекламы. Пытаюсь решить и этот вопрос. С другой стороны, во время экономического кризиса (а он уже начался) интерес к финансовой информации возрастает. Я успел посмотреть некоторые цифры в банковской отрасли России – там пока все хорошо. Но завтра-послезавтра, думаю, все может измениться, будет больше новостей, и у меня получится восстановить сайт.

- А у вас лично имиджевые потери от уголовного дела есть?

- Пока не знаю. С теми, с кем разговаривал – не заметил потерь. Возможно, кто-то решит, что раз я не побоялся писать критику про госбанк и посидеть за это два года, то я молодец. Другие, наоборот, могут подумать, что непонятно за что сидел – то ли он украл, то ли у него, ложечки нашлись, а осадочек остался. Поэтому пока непонятно, я больше потерял или приобрел.

- Про «Россельхозбанк» вы больше не пишете?

- Тут хитрая ситуация. Меня же в 2018-м, когда все началось, позвали на переговоры. Мы вроде решили, что я буду давать у себя на сайте их новости. Я подписался на их рассылку. Она до сих пор приходит. И если там что-то интересное – я ставлю. Одна новость меня уже заинтересовала – я поставил. Кроме того, у меня с ними контракт формально не расторгнут – я его и выполняю. Хотя, конечно, если из этого банка кто-то мне позвонит, мне будет психологически тяжело с ними разговаривать. И сам я точно им звонить не буду.

Беседовала Елена Михина


Справка

Владимир Шевченко – основатель, издатель и главный редактор экономического портала FinNews. В марте 2018 года он был арестован по обвинению в вымогательстве 1,2 миллиона рублей у Россельхозбанка. По версии самого журналиста, он договаривался с представительницей банка об информационном сотрудничестве – публикации новостей банка, его пресс-релизов и информационной лояльности в редакционных публикациях, что и было оценено в 1,2 миллиона за два года партнерства.

Суд, начавшийся в марте 2019-го, до сих пор продолжается. Почти полтора года Владимир Шевченко провел в СИЗО. В ноябре 2019-го суд смягчил меру наказания на домашний арест с возможностью выхода на улицу на час днем, с запретом звонков по телефону и использования интернета. Это произошло после того, как эксперты – лингвисты и психологи из Северо-Западного центра судебных экспертиз Минюста пришли к выводу, что на переговорах с представительницей банка в словах Шевченко нет признаков вымогательства. Однако суд эти экспертизы счел выполненными ненадлежащим образом. Новые были назначены уже в федеральном центре экспертиз Минюста, в Москве. Они еще не завершены.

В апреле суд счел, что пока рассмотрение дела затягивается, журналисту можно еще раз смягчить меру пресечения, дав возможность возобновить профессиональную деятельность. С 5 мая Владимир Шевченко обязан в ночное время оставаться дома, также ему запрещено общаться с участниками процесса, кроме своих адвокатов.