Председатель совета директоров «Национальной медиа группы», бывшая депутат Госдумы и гимнастка Алина Кабаева ответила на открытое письмо журналистки портала Znak.com Лели Мингалевой. Напомним, что Мингалева обратилась к Кабаевой с просьбой посодействовать ребенку с ДЦП, указав на трудности с оказанием помощи. По словам журналистки, государственные социальные службы не раскрывают данные девочки, ссылаясь на федеральный закон № 50, разработанный и принятый с участием депутата Кабаевой, согласно которому в СМИ запрещается публиковать какую-либо информацию о детях, ставших жертвами преступлений. Мингалева обращала внимание, что законодательная норма в ряде случаев мешает защищать интересы детей, в частности собирать для них помощь и следить за их судьбой.
Ответ поступил в редакцию Znak.com от пресс-секретаря Кабаевой. В «Национальной медиа группе» подтвердили, что ответ готовила именно она.
«Уважаемая редакция Znak.com!
В открытом письме, опубликованном на страницах вашего издания, прозвучал упрек в адрес инициированного мною закона № 50-ФЗ от 5 апреля 2013 года, который запрещает распространять в СМИ информацию о несовершеннолетних, пострадавших от противоправных действий. В письме говорится о том, что действующее законодательство, в том числе и закон № 50-ФЗ, не позволяет журналистам помочь ребенку, который попал в беду и теперь страдает по вине соцработников и чиновников.
Автор полагает, что „закон, некогда принятый для того, чтобы защитить детей от жестокости преступников, делает их жертвами преступного равнодушия тех, кому государство доверило заботу о наших маленьких согражданах“ и „обеспечивает режим замалчивания того, мимо чего не должны проходить порядочные люди“.
Это утверждение свидетельствует о том, что автор либо не разобрался, либо вообще не знаком с содержанием закона. Поэтому считаю необходимым дать разъяснения его сути.
Прежде всего, закон направлен не на то, чтобы защитить детей от жестокости преступников (это прерогатива других законов), а на то, чтобы защитить их от СМИ, для которых трагедии детей и подростков стали источником наживы, рабочим материалом для публикаций и ток-шоу, которые тиражируются на всю страну. Другими словами, защитить от журналистов, которых не волнует, как их „деятельность“ скажется на психическом здоровье и без того травмированных детей.
Напомню, закон № 50-ФЗ принимался на основе многочисленных обращений граждан и представителей аппарата Уполномоченного по правам ребенка при Президенте РФ , которые указывали на фактическое отсутствие каких-либо ограничений для СМИ на распространение такого рода информации. В тот период СМИ, особенно телевидение, были переполнены сюжетами о детях, пострадавших от насилия. Травмированных детей и подростков приводили в студию, расспрашивали и рассказывали об их беде на всю страну, и никого из авторов публикаций и передач не интересовало, что будет с детьми потом, как они будут себя чувствовать завтра, когда придут в свою школу, встретятся со своими сверстниками, с соседями по дому. Все попытки ограничить этот беспредел, недопустимый в цивилизованном обществе, сопровождались возмущенными заявлениями со стороны ряда СМИ о том, что это покушение на свободу слова.
Справедливости ради замечу: часть журналистов, для которых понятие о журналистской этике не пустой звук, поддержала нас, признав, что беспринципность среди ряда СМИ в погоне за рейтингами просто зашкаливает.
Работая над законом, я и мои коллеги учитывали, какое влияние СМИ имеют на общество, поэтому я со всей ответственностью могу сказать, что закон не мешает инициировать общественный интерес к любому вопросу, в том числе и вопросу, связанному с насилием над детьми. Закон не препятствует также и публично обсуждать эти вопросы. При этом нет никакой необходимости показывать детей, называть их имена, адреса проживания. О фактах противоправных действий можно распространять информацию в обезличенном виде.
Закон № 50-ФЗ запрещает средствам массовой информации травмировать ребенка, устраивать из беды, в которую он попал, публичное зрелище, наживаться на этом, обеспечивая себе высокие рейтинги. Вместе с тем закон не мешает журналистам реально помогать попавшим в беду детям. СМИ имеют право запрашивать у любого органа власти, в том числе и у правоохранительных органов, любую информацию, анализировать ее и распространять, не упоминая персональные данные детей.
Также хочу отметить, что зачастую практика применения закона искажает его смысл и напрямую противоречит намерениям его авторов. Нередко даже самые совершенные законодательные акты, направленные на помощь людям, не достигают своей цели из-за неграмотного, а иногда и намеренно искаженного правоприменения. Таким образом, некоторые ответственные лица пытаются оправдать свое бездействие, прикрыть недобросовестное исполнение обязанностей рамками закона. Искренне надеюсь, что в вашем случае мы не имеем дело с подобным пренебрежением законом со стороны представителей региональных органов власти.
Хочу поблагодарить вас за то, что не остаетесь безразличными к данной теме. Ее актуальность не вызывает сомнений, и я со своей стороны поддерживаю идею о продолжении публичной дискуссии о том, каким образом законодательное регулирование может помочь защитить детей от жестокого обращения, создать максимально благоприятные условия для их роста и развития.
С уважением,
Алина Кабаева».
Журналистка Леля Мингалева в своем письме рассказала об истории девочки Ксюши (имя изменено), которой собственная мать нанесла тяжелые травмы лица. Мать была осуждена, отец девочки — алкоголик, и государство взяло над ней опеку. Девочка перенесла тяжелую болезнь и оказалась в одном из худших детских домов региона (по закону о конкретном местонахождении ребенка журналисты сообщать не могут). Благотворителям и волонтерам, которые попытались помочь ребенку, оказалось трудно сделать это из-за завесы секретности, созданной упомянутым законом. Государственные службы, осуществляющие опеку над ребенком, отказываются давать журналистам право на публикацию сведений о личности девочки и мешают благотворителям помогать ей.