В интервью журналу Slon, бывший шеф-редактор The New Times" Илья Барабанов рассказал о том, как создавались известные расследования издания, а также почему на самом деле выслали из страны журналистку The New Times Наталью Морарь.
Илья Барабанов, покинувший пост шеф-редактора и редактора политического отдела журнала The New Times 26 июня, в интервью журналу Slon раскрыл все тайны расследовательской кухни издания. По его словам, в редакцию люди со "скандальными" документами шли сплошным потоком. Правда, 98% этих документов были бесполезны: либо они не содержали никакой интересной информации, либо "доносчик" с порога обещал Барабанову деньги за материал. Оставшиеся же 2% "сливов" журналисты старались разобрать по максимуму.
Например, Илья Барабанов рассказал, как создавалось расследование The New Times о ОМОН. "Корреспондент NT отправился на съезд независимого полицейского профсоюза, на котором несколько обиженных ОМОНовцев дали интервью и подробно рассказали, как в этом ОМОНе все происходит. За комментариями журнал обращался к министру, замминистра и начальнику ОМОНа, но все им отказали. История была опубликована без второй точки зрения. В итоге на издание подали в суд, процесс тянулся целый год. Барабанов отметил, что не считает, что The New Times проиграл судебную тяжбу. Ведь спустя два года все, про кого говорилось в тексте: генерал Суходольский, генерал Иванин (глава подмосковного ОМОНа "Собр") и замминистра, который курировал деятельность МВД на Кавказе Аркадий Еделев, - были уволены.
Илья Барабанов также высказал мнение, что "высылка" журналистки The New Times Натальи Морарь могла быть связана сразу с несколькими расследованиями, над которыми она работала.
Как известно, Морарь первая написала о "черной кассе Кремля", через которую в 2007 году распределялись средства на финансирование избирательных кампаний всех российских партии — от "Единой России" до оппозиционных СПС и "Яблока". Таким образом, ни одна партия в таких условиях не могла самостоятельно, без согласования Кремля, привлекать спонсоров для финансирования избирательной кампании. В 2007 году Морарь запретили въезд в страну. Илья Барабанов считает, что её "высылка" может также быть связана с расследованиями журналистки по поводу банков "Дисконт" и "Райффайзен". С помощью этих банков высокопоставленные российские чиновники выводили деньги за границу. Ещё один вариант "закрытия границы" для журналистки, - что "сверху" было решено ударить по всему The New Times, а Наталья Морарь просто попала под горячую руку.
По мнению бывшего шеф-редактора The New Times, проблема расследовательской журналистики в России заключается в том, что под видом жанра издания выпускают "джинсу" и "заказуху". В The New Times, как он отметил, такая ситуация была невозможна.
"В "сливах" самих по себе ничего страшного нет, это обычная практика на всем белом свете, - отмечает Барабанов. - Мы понимаем, что, когда есть две противоборствующие группировки, одна из них заинтересована в том, чтобы публично рассказать о том, какие их противники жулики и воры. И ничего страшного нет в том, что журналист берет у одной из этих противоборствующих группировок документы и доказательства, если это документы и доказательства, а не дензнаки. Самое главное не просто тупо "зашарашить" то, что ты получил, а проверить информацию, получить комментарии второй стороны и выстроить во внятную историю".
Другое дело, что периодически под видом расследования выдается "джинса" и заказуха, вот это проблема, отмечает журналист. - Это проблема коррупции в СМИ. Есть международная организация, которая составляет списки стран, в которых наиболее коррумпированы журналисты. В последнем рейтинге Россия входила в пятерку стран, где журналисты наиболее коррумпированы. Мы решали эту проблему просто. Все знают, что за пять с половиной лет работы The New Times в нем не было ни одной заказухи, ни одной "джинсовой" заметки. Это жестоко пресекалось, преследовалось и ни у кого не могло мысли возникнуть, что здесь можно разместить заметку. А заниматься кропотливой работой, проверкой документов, получением второй точки зрения и копанием в не самых приятных субстанциях, в которых многие коллеги не хотят копаться по разным соображениям, – это проблема. По большому счету, можно провести расследование для "Первого канала", но мы понимаем, что оно не выйдет в эфир. Или провести расследование, работая в газете "Известия", – это же пустая трата времени".
Мы видим, что за исключением двух–трех СМИ расследовательская журналистика как жанр вообще не живет, сетует Барабанов. "И, когда в стране выстраивается такая вертикаль, какая есть в стране сейчас, журналистам приходится зачастую писать о социально важных вещах на основании анонимных источников, а не каких-то атрибутированных, - отметил он. - К сожалению, система выстроена так, что вовсе не открытость будет считаться мерилом его эффективности, а наоборот – максимальная закрытость для журналистов. Это пагубная история и для власти, и для журналистов".