На прошлой неделе шестеро присяжных из коллегии, слушавшей в открытом процессе обвинение по делу Анны Политковской, пришли в редакцию. Старшина Ирина Гуляева, Нина Крымова, Станислав Егоров, Владимир Долинский, запасные присяжные Илья Кубланов и Ирина Мазжерина.
"Мы уважаем вердикт присяжных. Все остальное достойно злости". Так назывался материал в "Новой газете", опубликованный сразу после вынесения оправдательного приговора. С этой фразы и начали встречу.
Позиции определили сразу: мы не согласны с решением, но благодарим присяжных за честно проделанную работу — именно их бескомпромиссная позиция дала возможность сделать процесс открытым и не позволила превратить судебное следствие в очередную спецоперацию.
Присяжные вспомнили, как это было.
"Беспрецедентный, конечно, случай, когда сначала закрывают процесс, а потом открывают. Такой интриги еще не было. Вспоминается, как нам принесла заявление секретарь суда (об отказе выходить в зал заседания в присутствии прессы. — Ред.). Мы же сидим, новенькие еще, ничего не знаем. Она появляется и как бы между делом бросает: "Ну, наверное, судья решит закрыть процесс", а потом эта бумага… Мы должны были подписать это заявление. Но мы сказали, что этого подписывать не будем. И написали свое письмо — все 12 выбранных присяжных поставили под ним свои фамилии: либо мы не будем во всем этом участвовать, либо должно быть открытое заседание".
"Мы уже пишем письмо, но тут поднялся Колесов и сказал, что он сделал заявление в СМИ".
"Когда прокуроры и сам суд с его председательствующим и секретарем с самого начала пытались за нашими спинами закрыть процесс, тогда сразу возникло небольшое предубеждение, и в дальнейшем оно только росло".
О процессе
"Никто из нас точно не знал, какое дело будет слушаться. Узнали, только когда судья объявил об этом".
"Мы были очень обескуражены тем, что два дела свели в одно. Причем две трети судебного времени отдали второстепенному эпизоду, связанному с бизнесменом Поникаровым, а не делу об убийстве Политковской".
"Мы все впервые были присяжными, и самое сильное ощущение — эмоциональное выступление обвинения: те, кто сидит на скамье подсудимых, делали то-то, следили… И, как нормальные люди, мы ожидали, что в ходе судебного разбирательства будут представлены какие-то доказательства по тем обвинениям, о которых так эмоционально рассказывали".
"Я слушаю, что говорят, и с каждым днем начинаю все больше и больше убеждаться, что сижу на каком-то шоу… Голословно сказать, что вот этот человек купил пистолет и передал его убийце, нельзя. Это надо доказать. Я не знаю как. Найдите человека, у которого он купил пистолет, найдите свидетелей, которые видели, как он купил, кому заплатил. Возможно, он это сделал, я не отрицаю, не говорю, что он белый и пушистый, но вы дайте доказательную базу — мы вам поверим".
"Мы до последнего ждали, что сторона обвинения хоть что-то скажет, что позволит нам не сомневаться".
Вопрос "Новой": Скажите, а что доказано?
"Доказано, что убита Анна Политковская в подъезде своего дома из пистолета. Все".
О решении
"После вердикта все тут же стали говорить о некомпетентности, повторяя, что в присяжные идут только домохозяйки и безработные. Но это не так. Практически все в нашей коллегии с высшим образованием, есть ученые, бизнесмены".
"Перед нами же был вопрос: "Доказано ли?" Доказано не было. Сомнения были, но доказано не было"
"Мы не решали глобальные проблемы, нам были заданы конкретные вопросы: "Доказано — не доказано?"
"Думаю, что если бы была жива Анна Политковская, если бы она была на нашем месте, она бы их оправдала. Я в том числе и этим руководствовался при принятии решения".
"Я сразу себе сказал, что я считаю себя и всех нас орудием правосудия. Поэтому старался абстрагироваться от всех эмоций и рассуждений, не касающихся конкретных фактов".
Об ощущениях
Вопрос "Новой": У вас есть ощущение, что подсудимые знают об убийстве намного больше, чем рассказали в ходе процесса? Что они обладают некоей информацией, которая могла бы прояснить суть дела?
"Безусловно".
"Возможно".
"Они работают в такой структуре, которая имеет к этому непосредственное отношение".
"Но ее не вытянуть".
"Если говорить об ощущениях, то они были всякие-разные: что они могут что-то знать, может быть, даже где-то были замешаны… Но если вникать в ощущения, а не в факты (если ты присяжный), то можно увлечься эмоциями и вынести необоснованный вердикт".
Вопрос "Новой": Но ведь теперь ничто не мешает предполагаемому киллеру Рустаму Махмудову вернуться в Российскую Федерацию?
"Те, кто его выпустил из Российской Федерации, вряд ли его пустят обратно".
Вопрос присяжных — "Новой": Вы недовольны нашим вердиктом?
Ответ "Новой": Мы благодарны вам за работу. Процесс был открытым и состязательным. Однако, как нам кажется, вы не слишком удивитесь, если впоследствии, после сбора дополнительных доказательств, кто-то из оправданных все же окажется причастным к совершению этого преступления. Зато теперь уже никто не сможет забыть, что на скамье подсудимых не было ни киллера, ни заказчика, и не сможет сказать, что убийство Анны Политковской раскрыто. Н