В прямом эфире радиостанции "Эхо Москвы" - Наталия Метлина, руководитель проекта "Специальное расследование" на Первом канале, лауреат премии Артема Боровика за фильм "Обреченный рейс", Сергей Варшавчик, телеобозреватель "Независимой Газеты", Евгений Кузин, телекритик.
Эфир ведет Ксения Ларина.
КСЕНИЯ ЛАРИНА: Ну, что ж. Добрый вечер еще раз. В Москве 10 часов 12. минут. Вечер. У микрофона Ксения Ларина. Ну, а всех, кто сегодня в нашей студии присутствует, Вы уже слышали. Это Наталия Метлина, которой я говорю добрый вечер, здравствуйте, Наташа.
НАТАЛИЯ МЕТЛИНА: Добрый вечер.
К.ЛАРИНА: Евгений Кузин, добрый вечер.
ЕВГЕНИЙ КУЗИН: Здравствуйте.
К.ЛАРИНА: И Сергей Варшавчик, добрый вечер.
СЕРГЕЙ ВАРШАВЧИК: Добрый вечер.
К.ЛАРИНА: Да. Тема "Как освещать человеческие трагедии на телеэкране". Но поскольку мы сейчас переживаем как раз тот самый момент, когда каждый день мы следим за тем, как развиваются уже расследования трагедия в Иркутске. Но поскольку мы уже ни раз сталкивались с такими кошмарами. Надеюсь, можно говорить и катастрофах, техногенных, в том числе. И о террористических актах и о взрывах. Это всегда проблема. Всегда проблема, каким образом говорить об этом с экранов телевидения, чтобы а) не навредить; б) не напугать. Что там еще можно перечислить через запятую, еще несколько "не". Что стоит помнить журналисту. Уже принимались ни раз всяческие законопроекты. И вот сейчас с очередной инициативой государственная дума выступила для того, чтобы каким-то образом ограничить профессиональную жизнь журналистов. В частности и на телеэкране тоже. Я думаю, что мы этой темы тоже с Вами коснемся.
Н.МЕТЛИНА: Ограничить жизнь журналиста на месте катастрофы.
К.ЛАРИНА: Да, на месте катастрофы. Не допускать. Да.
Н.МЕТЛИНА: Я бы так сказала.
К.ЛАРИНА: Ну, мы не сказали, что Наташа Метлина делала среди всех фильмов, которые она делала, есть еще и фильм который непосредственно имеют как раз отношение к нашей сегодняшней теме. Это "Обреченный рейс". И вот буквально перед передачей Наташа подробно рассказывала нам, как она работала над этим фильмом. Фильм посвящен трагедии над Боданским озером. Ну, я думаю, что все наши слушатели помнят эту историю жуткую с детьми, которые погибли в самолете Башкирских авиалиний по вине швейцарского диспетчера. Ну, и дальше Вы все знаете. Ну, давайте тогда мы сейчас Наташе дадим слово. То, что она для себя и для нас, кстати, озвучила. Что главное является для автора, который берется за такую тему? Это что, журналистское расследование? Найти виновных? Или что? Или что-то еще?
Н.МЕТЛИНА: Ну, во-первых, вот в ситуации с Боданским озером я могу сказать, что у меня была очень сложная задача. Т.е. тогда, когда я ехала, у меня были две командировки в Уфу. Собственно где остались родители, и где собственно происходили основные события. И впоследствии похороны детей. И там же авиакомпания и т.д. Я встречалась со многими людьми. И я так же ездила во Владикавказ на родину Виталия Колоева. Когда я ехала в Уфу, Уфа была моей первой командировкой. Я вообще не знала, что так все повернется. Только в Уфе я начала по крупицам восстанавливать. И на самом деле, я, может быть, скажу какую-то такую вещь несерьезную, но то, что катастрофа была предопределена, там были ряд шагов совершены, которые, в общем, их гнали к этой катастрофе. Т.е. там я открыла такие моменты, которые, мне показалось, выстраивались в какую-то чудовищную роковую цепочку. И, наверное, ну, может быть, это журналистика, может быть. Но я провела расследование. Во-первых, тема такая очень волнительная, да. Тема, как сказать? Для телевидения она очень спекулятивная. Здесь можно плясать сколько угодно. Я пыталась отойти от взлетного поля, на котором лежат останки детей и максимально, потому что я для себя… Ну, не знаю, может быть, я не права. Может быть, не все так поступают. Но я для себя решила, что эту программу увидят те люди, у которых дети погибли в этой катастрофе. Я знаю, что накануне была программа Светланы Сорокиной, в которой принимал участие тоже… эта тема обсуждалась. И через, по-моему, один или два дня один из родителей пошел на кладбище, с ним случился сердечный приступ. И он умер. Т.е. я это очень хорошо знала. Я отдавала себе отчет, что, может быть, я сделаю не такую пронзительную программу с точки зрения…
К.ЛАРИНА: Эмоционального воздействия, да.
Н.МЕТЛИНА: Да, эмоционального воздействия. Потому что хуже истории быть не может. Поэтому я искала для себя какие-то другие пути. И я хотела реально разобраться в той ситуации. А ситуация заключалась в том, что руководитель группы детей, которые приехали на поезде из Уфы, он до последнего момента не имел визы в Испанию. И этот человек, я не буду называть его фамилию, он бросил детей в Москве, когда ему окончательно отказали в визе. И занимался своей семьей и уехал гулять. Дети остались 50 человек. Это были действительно дети, которые учились прекрасно. Эти дети, которые жили в элитных семьях, практически все родители этих детей сотрудники администрации президента, это очень элитная была компания. И когда этих детей бросил руководитель, с ними остались две пионервожатые. И эти девочки случайно перепутали аэропорт. И детей привезли не в Шереметьево-1, а в Домодедово. И в Домодедово, когда они уже вошли в аэропорт, они вдруг поняли, что их самолет не отсюда летит. Нет их рейса. Они рванулись за автобусом, автобус уехал. Они начали пихать. Они позвонили в Шереметьево –1 и сказали, остановите самолет, у нас 57, там 55 человек. Они говорят "нет, успеете, успеете, не успеете, Ваши проблемы". И они распихивали детей по маршруткам, там я не знаю, как это все было организовано. Дети неслись в аэропорт Шереметьево. Когда они все приехали в Шереметьево, самолет уже 10 минут находился как в воздухе. Естественно компания туристическая, которая здесь их встречала, которая организовывала вот этот вот трансфер, она устроила детей в… Ничего, что я 2 секунды еще расскажу…
К.ЛАРИНА: Ну, давай, сокращай.
Н.МЕТЛИНА: Здесь важно что? Мне показалось, что уместно будет сделать упор на вот эти события. На восстановление цепи случайностей. Чтобы не травмировать этих людей, чтобы как-то им помочь, их поддержать. Потому что я могу сказать одно, что на следующий день после выхода этой программы канцлер Швейцарии лично извинился перед Путиным. Я не беру это в свою заслугу. Но я знаю, что мы так подогнали ситуацию, мы вышли в эфир в тот момент, когда был опубликован вот этот 100листовый доклад. И нам все-таки что-то удалось. Но, как правило, журналисты очень часто используют вот эти ситуации для неких плясок. Вот для того, чтобы, понятно, что люди, сидящие у экранов, у них страшная трагедия. Потому что этим людям приходилось опознавать своих родственников. Это тоже часть чудовищная, да, не дай Бог это пережить. И когда начинаются пляски на этих вот аспектах, мне кажется, что здесь камера… Вот еще очень давно Игорь Малашенко попросил журналистов НТВ отодвинуться от трупов. Давайте дальше. Давайте поставим камеры дальше. И вот мне кажется, что вот в освящении таких событий нужно быть максимально корректными и, может быть, сделать акцент на каких-то, может быть, менее кровавых вещах, но боле значимых. Хотя рейтинги, рейтинги, мы все заложники вот этой ситуации. Но, мне кажется, что надо максимально отодвигаться. И это касается и освещения, в том числе, и войны. И чего только возможно. И, например, мой коллега Михаил Маркелов блестящий военный журналист, сейчас он занимается политикой, но он всегда тоже очень… Хотя он привозил чудовищные материалы. И то, что мы смотрели в рамках, когда я работала еще в "Совершенно секретно", то, что мы смотрели, но он говорил "нет, вот это никогда". И у него этих, извините, трупов в Чечне сотни, тысячи кассет. Того, что он там в первую чеченскую компанию 80 дней там провел. Но он старался, я думаю, что сейчас это очень важно.
К.ЛАРИНА: Спасибо, Наташа. Давайте пойдем дальше. Сереж, вот для тебя, что важно в таких тяжелых программах, в том числе и новостных, кстати. Потому что Наташа рассказывала о фильме, который она делала по следам, когда уже прошло время.
Н.МЕТЛИНА: Ну, да, документальный, да.
К.ЛАРИНА: А когда то происходит здесь и сейчас. Вот чего нельзя?
С.ВАРШАВЧИК: На мой взгляд, на самом деле, когда случаются такие трагедии, и ты понимаешь, что уже людей не вернешь. И действительно, когда начинается копание такое эмоциональное, взывание к эмоциональной… Я не люблю таких вещей, когда начинают рассказывать, вот как все это было, как они садились бедные. На мой взгляд, это должно быть, я с Наталией согласен, это должно быть расследование, вот как это случилось, не вдаваясь в эмоциональные детали именно этих людей. Потому что это действительно постоянное напоминание им, это боль. И кроме этого не надо забывать о других телезрителях, которые переживают это. Это некое такое распространение на огромную аудиторию этого там ужаса. Я, конечно, не призываю это все скрывать, но в таких вот случаях, мне кажется, задача журналиста докопаться, почему это произошло. И сделать так, чтобы этого не произошло еще раз. Что, вот то, что говорила Наталья о вот этой системе, когда детей бросили, когда они сели не на тот самолет, когда вот эти диспетчеры, они плохо сработали, что вот этого не было. Т.е. это должна быть четкая, деловая вещь. Т.е. как бы Вам сказать, утилитарно, чтобы в следующий раз не произошло катастрофы. И поэтому когда я читаю в газетах, когда я смотрю вот такие вот моменты, когда история людей конкретных погибших, на самом деле, это и есть пляска на костях, на мой взгляд.
К.ЛАРИНА: Ну, это тоже не факт, не знаю. Это, смотря как сделать. С одной стороны да, это боль, с другой стороны, люди все равно слушают. Я поскольку здесь работаю, я знаю, как люди слушают радио в тот момент, когда происходит что-то страшное. Не ради того, чтобы разбередить свои раны или ради каких-то мазахистских целей, а именно для того, чтобы понять масштаб катастрофы, если мы говорим о катастрофе, масштаб трагедии. И то, о чем ты говоришь, что для этого сделано.
С.ВАРШАВЧИК: Это невероятно сложная вещь – рассказать о людях погибших. И не сорваться вот в эту пляску на костях, как сказала моя коллега. Потому что тут каждое лишнее слово, каждый лишний кадр может оказаться очень взрывоопасным для огромного количества людей, которые смотрят телевизор, да. И многие просто не очень здоровы.
К.ЛАРИНА: Женя, пожалуйста, Женя Кузьмин.
Е.КУЗИН: Ну, чтобы не повторяться, потому что в вопросе я согласен с Наталией и с Сергеем. Я бы хотел от себя добавить, что, ну, наверное, чуть развить то, что сказал Сергей. Мне кажется, категорически не нужно показывать лица плачущие людей, убитых горем. Для каждого это личная трагедия большая, естественно за каждой этой трагедией большая судьба. Но, вот в новостях, именно в новостных программах мне подобные кадры кажутся очень неуместными, потому что от новостей я жду информации. И то, о чем говорил Сергей, почему так произошло, что произошло, в итоге, сколько конкретно погибших. Откуда эта информация. Вот если брать трагедию в Иркутске, это, наверное, второе, что, наверное, уже важнее журналистам тоже указывать, репортерам. Я сегодня слушал с утра выпуски новостей, где назывались на разных каналах разные цифры. Причем цифры, которые, например, на НТВ с утра звучала цифра 124 погибших, на Первом канале 122. Я понимаю, что журналисты могут получать из разных источников эти данные, тогда, наверное, правильно указывать, на какое число вот данная информация. Источник это информации, к сожалению, ни на Первом ни на НТВ я не услышал. Вот ссылки на источник и на какой час дано число погибших. Потому что потом они нашли еще тела. Вот точная статистика, по-моему, важнее, чем убитые горем люди. И вот не знаю, по какой причине, как раз, в Иркутской трагедии каналы практически я не видел родственников, возможно, потому что они еще не добрались к утру сегодняшнего дня до места трагедии. Я, к сожалению, не видел вечерних выпусков.
С.ВАРШАВЧИК: Две реплики. Точнее одна. Еще одна вещь, которая меня коробит, честно говоря, это когда сообщаются фамилии, имя погибших не в специальной горячей линии, а вот еще с пылу с жару, что называется.
К.ЛАРИНА: По некоторым данным погибла такая-то. Это ужасно, я во многих слышала. Что для близких…
С.ВАРШАВЧИК: Во многих странах вначале оповещают родственников, а потом дают в эфир. И еще одна вещь. Вот говорят иркутская трагедия. Пятый борт бьется там с 94-го года. Вот, на мой взгляд, мне бы было бы интересно какую-то программу, какое-то расследование вот этого Иркутского аэропорта. Когда, наконец, сделают что-то. Потому что это считается одним из сложнейших аэропортов. Гора, рядом Ангара, от которой поднимаются туманы. Что-то будет конкретное сделано властями в итоге, или там будут продолжать гибнуть люди, биться самолеты?
Н.МЕТЛИНА: Ну, я могу Вам сказать, что я буквально в прошлом году летела в Иркутск. И рейс задержали в Москве на 4 часа. Иркутск не принимал, мы сели в Краснодаре, матери городов русских, там стояли еще 3 часа. И только потом мы прилетели в Иркутск. Я Вам честно скажу, все молились. Потому что у вот этой вот истории о иркутских авиационных катастрофах… Вот, кстати, я можно немножко, чуть-чуть поверну вот в другое русло.
К.ЛАРИНА: Давай, давай.
Н.МЕТЛИНА: Вот знаете, что парадоксально? Вот особенно это касается новостей. Вот сегодня катастрофа. Вот еще дня 3-4 будут новости говорить о катастрофе. Дальше могила. Вот я Вам честно скажу, я не знаю ни одной катастрофы, кроме вот этих вот двух, которые случились в моей жизни, это катастрофа, связанная с Артемом Боровиком, потому что мы ее вели до конца. И мы знаем, что там произошло. И Боданское озеро. Я реально знаю эту ситуацию, потому что я разговаривала с летчиками, с профессионалами и т.д. Я больше Вам собственно ни одной истории не расскажу. Вот это вот мифическое словосочетание "человеческий фактор", все забывается. Кто? Что? Погибли сколько? Наплевать. Вот еще очень важный фактор. Что, почему новости не ведут? Прошло 40 дней. Товарищ председатель межгосударственного авиационного комитета, расскажите нам, пожалуйста. Ой, Вы знаете, мы сейчас ведем расследование. Туда невозможно дозвониться в межгосударственный авиационный комитет. Вот я сейчас заявляю с полной отдачей, отдаю себе отчет. Невозможно. Вся информация закрытая. Обледенение, закрылки, подкрылки. Скажите, что случилось.
С.ВАРШАВЧИК: Полтора года, по-моему, да, они тянули все эту причину.
Н.МЕТЛИНА: Полтора года. Что привело Колоева к этой трагедии? Да его футболили как последнего мальчишку. Ты кто? Его спрашивали. Он озверел. Он осетин. Он озверел от такого отношения, если мы возвращаемся к трагедии Боданского озера. Вот в чем парадокс. Что да, хорошо, понятно, что долго расследуется трагедия. Но заставьте средства массовой информации сказать. Хорошо прошел год, да, мы собирали самолет. Да, мы выяснили. Но мы Вам сейчас конкретно отвечаем на вопрос, почему погибли люди. Этого нет.
К.ЛАРИНА: Наташ, это тогда дело касается не только авиакатастроф. А вообще всего того, что происходит в нашей стране, когда гибнут люди. Начиная с войны и заканчивая тер актами и Бесланом.
Н.МЕТЛИНА: Но средства массовой информации очень быстро забывают.
К.ЛАРИНА: Значит, или им не дают больше никакой информации больше, о чем ты сейчас сказала. А зачем тогда биться в закрытую дверь лбом? Если никакого смысла нет. А потом генеральный прокурор очередной напишет книгу. Как написал Устинов. Про "Курск" он написал книжку? Вот, пожалуйста. Мы сейчас слушаем новости, потом продолжаем наш разговор.
К.ЛАРИНА: Ну, так или иначе, мы вновь выходим на тему жанра журналистского расследования. И для меня это тоже вопрос, который достаточно часто обсуждаем здесь в этой передаче. Что все-таки важнее, вот на сегодняшний день, какая проблема больше всего тормозит развитие этого жанра в наших средствах массовой информации. Ну, прежде всего, в телевизионных. Тем более, что у нас сидит тут Наталия Метлина, которая работала в, по-моему, в лучшей программе, которая владела в совершенстве этим жанром журналистского расследования "Совершенно секретно". Я имею в виду время, конечно, когда этой компанией руководил Артем Боровик. Вот что сегодня? Нежелание, равнодушие, другие задачи в основном у молодых журналистов, другая мотивация вообще прихода в эту профессию? Либо все-таки такое очень жесткое противодействие властей и правоохранительных органов? Вот Наташа хочу, чтобы ответила на этот вопрос.
Н.МЕТЛИНА: Честно?
К.ЛАРИНА: Честно.
Н.МЕТЛИНА: Ну, хорошо. Я скажу, как человек, работающий в вечернем суперпрайме. Могу сказать вот такую вот итоговую мысль. Что журналистское расследование сегодня, в общем, в том виде, в каком существовало раньше, оно никому не интересно.
К.ЛАРИНА: Аудитории, ты имеешь в виду.
Н.МЕТЛИНА: Абсолютно. В силу того, что мы еще заложники тех рекламных бюджетов, которые вкладываются в это время, то я могу сказать с сожалением, что темы стали мельчать.
К.ЛАРИНА: Ну, там шоу-бизнес, понятно.
Н.МЕТЛИНА: Шоу-бизнес, скандалы, т.д.
К.ЛАРИНА: И женщины с тремя грудями. Понятно.
Н.МЕТЛИНА: Лисы-убийцы, кролики-людоеды и т.д. Ну, это мы так смеемся над собой. На самом деле, в общем, это трагедия. Это не значит, что в стране перестали воровать. В стране по-прежнему воруют, в стране чудовищная коррупция.
К.ЛАРИНА: И убивают.
Н.МЕТЛИНА: В стране убивают и т.д. и т.п. Сотни тысяч преступлений остаются нераскрытыми. И это тоже проблема, это тоже тема для журналистских расследований. К сожалению, мы сегодня заложники той ситуации, которую Олег Максимович Попцов назвал в свое время назвал так: "мы сели, и народ сел". Т.е. народ сел, и мы сели. Народ лег, и мы легли. И мы, к сожалению, вынуждены идти на некоем поводу у публики. Что, барин, надо. И вот сейчас перед Вами сидит ярчайший представитель этого поколения. Я говорю об этом, как о трагедии расследовательских журналистов. Еще в свое время Тема говорил "журналистское расследование не может выходить с рейтингом больше пяти". Т.е. это определенная ниша не ставьте ее на суперпрайм. Пусть это смотрят те, кому это интересно. Кому интересна коррупция в армии и т.д., погибшие дети в роддомах и т.д. Но мы, к сожалению, сейчас вынуждены больше работать на широкую, на очень широкую аудиторию.
К.ЛАРИНА: Сереж, ты согласен? Это единственная причина?
С.ВАРШАВЧИК: Нет, конечно, на мой взгляд, я полагаю здесь некая такая двойственность. С одной стороны, действительно народ, может быть, подустал, так скажем. А с другой стороны, что такое журналистское расследование полноценное? Журналистское расследование оно требует каких-то, я не побоюсь сказать, оргвыводов. Потому что журналист, если он делает серьезное расследование, он побуждает, наверное, власти и общественность что-то изменить. А сейчас в принципе журналистское расследование какое-то серьезное, громкое, на мой взгляд, невозможно. Потому что не та просто эпоха, что называется. Потому что сейчас нужно, чтобы что-то было, чтобы прореагировало как-то власть. Власть реагировать не будет.
К.ЛАРИНА: Власть всегда такой была. Ну, а чем мы говорим? Власть всегда скрывает свои преступления. Любая власть.
С.ВАРШАВЧИК: Не совсем… Да, да, да, скрывает. Но сейчас, например, проще делать, вот как говорит Наташа, проще делать более вот такие мелкие темы, боле такие безобидные, более общие. Я не знаю, футбольные фанаты, кто-то еще.
К.ЛАРИНА: Подождите, но при этом огромное количество какого-то зашкаливающее количество криминальных программ, которые пользуются невероятным спросом у аудитории. Всякие криминальные хроники.
Н.МЕТЛИНА: Давайте не будем путать жанры.
К.ЛАРИНА: Я специально Вас путаю.
Н.МЕТЛИНА: Криминальные хроники и журналистские расследования. Криминальные хроники – это завалили дядю у сарая. Приехал журналист, снял…
С.ВАРШАВЧИК: Криминальные хроники – это кровушка просто.
К.ЛАРИНА: Трупы, кровь да.
С.ВАРШАВЧИК: Ну, ведь это еще надо туда сюда добавить кучу художественных криминальных сериалов типа "Зоны" и т.д. и т.п. Это немножко другое действительно. А, журналистское расследование, господа, товарищи, в идеале, да, вспомните, там одну из известных, правда, она газетная, Уотергейт, например. Понимаете, это расследование, которое что-то сдвигает. Хорошо, хоть там не на таком уровне. Но там, я не знаю, ну, руководство какой-то авиакомпании. Разбился самолет аэропорта, вот что-то, чтобы не просто так вот было. Ну, вот рейтинг, вот да, смотрели. А это как бы общественность, что называется, ответила на какое-то событие. Потому что телевидение это все-таки какой-то, это некая такая квинтэссенция общества в чем-то. И, на мой взгляд, поэтому не интересно и зрителям. Потому что ну что смотреть, когда ты понимаешь, ничего не изменится. Когда ты понимаешь, что поэтому таких тем и не появится. Поэтому появляются такие, Вы знаете, жанр сейчас уже очень стал моден. Берется какая-нибудь известная актриса, которая бездетная. И рано умершая, там в 55 лет. И вот о ней рассказывается, как за ней папарацци подсматривали, как вот она лечилась. Я не буду говорить и не буду называть.
Н.МЕТЛИНА: Где, как и при каких обстоятельствах она сделала аборт. И это главное событие в ее творческой карьере. Извините, что я так.
С.ВАРШАВЧИК: И вот это называется расследованием. Понимаете.
Н.МЕТЛИНА: Не могу удержаться просто.
С.ВАРШАВЧИК: Понимаете, это такая желтизна на самом деле.
К.ЛАРИНА: Женя, ну, скажи ты.
Е.КУЗИН: Ну, что тут добавить? Я на самом деле, мне кажется…
Н.МЕТЛИНА: Ну, это, кстати, "За гранью" был фильм. За гранью профессии.
Е.КУЗИН: Это было за гранью добра и зла. Мне кажется, что Наталия чуть-чуть слукавила. И там даже в ее…
Н.МЕТЛИНА: Давайте, давайте.
Е.КУЗИН: Речи было, она упомянула рекламодателей. Что действительно важно. Что не зрители, получается, определяют, или не только зрители, я бы так сказал, определяют эфирную политику, но и рекламодатели, которые и не стремятся размещать, а иногда и бояться размещать в каких-то серьезных вещах, фильмах рекламу, потому что действительно рейтинг там небольшой. Первый канал, например, закрыл свой ночной документальный проект, который шел там, по-моему, год или даже два в эфире. К сожалению, где были интересные кино.
Н.МЕТЛИНА: Очень удачный, да.
Е.КУЗИН: "Новый день" назывался.
Н.МЕТЛИНА: Да, прекрасный проект.
Е.КУЗИН: И главной причиной, где и в том числе, и расследования, ну, там все больше документалистика. Главная причина – отсутствие желание рекламодателей платить. Второе, конечно, сегодня все телеканалы крупные федеральные, где есть информация, которые могут себе позволить серьезные расследования, они принадлежат государству. Соответственно, глупо от них ждать каких-то антигосударственных сюжетов или расследований. Плюс сама власть сейчас, я, например, до сих пор не понимаю, за что же все-таки Устинов сменил должность. Т.е. Сергей говорит о том, что сначала должен быть фильм…
С.ВАРШАВЧИК: Президент сказал, что он слишком долго работал. 6 лет.
Е.КУЗИН: Ну, вот мне кажется это не очень убедительным, как зрителю. И я бы с удовольствием уже постфактум. Т.е. не как Сергей предлагает, сначала кино, а потом Устинов меняет кресло. А хотя бы постфактум понять, замешана ли там история с известным мебельным магазином, или не замешана. 6 лет это долго, или были прецеденты в истории России.
К.ЛАРИНА: А кто тебе должен все это доложить, скажи, пожалуйста? Кому эти все вопросы ты задаешь?
Е.КУЗИН: Коллегам.
К.ЛАРИНА: Журналисты должны про это сделать.
С.ВАРШАВЧИК: А ты заметил одну простую вещь…
Е.КУЗИН: Их же никто не задает, эти вопросы.
С.ВАРШАВЧИК: Когда Устинов был отставлен, тут же начали разбираться. Всплыл магазин, там смерть Щекочихина и т.д. Потом его назначили, все заглохло. Это к вопросу о, так сказать, о политической воле к таким расследованиям, понимаешь. Невозможно, ни один руководитель телеканалов в таких нынешних условиях не пойдет на это, на такой жанр.
Н.МЕТЛИНА: И вот, кстати, я хочу Вам сказать…
К.ЛАРИНА: Кстати, работник Первого канала. Наталия Метлина.
Н.МЕТЛИНА: Вот мы, возвращаясь к начатой теме, фильм "катастрофа самолета" в данной ситуации, скажем, максимально удобная вещь. Расследование катастроф – это, ну, понятно, что говорить, что в катастрофе в Иркутске виновата администрация президента, смешно, никакого отношения не имеет. Зато там есть огромное количество пунктов, где можно действительно себя проявить, как расследовательского журналиста. И вот если мы возвращаемся из этой истории, что сейчас, и на самом деле, как это не цинично звучит, но фильмы-катастрофы, ну, в документалистике расследования, предположим, гибели "Пахтакор" команды. Недавно был прекрасный фильм по "России" и т.д. Вот фильмы, которые посвящены драматическим историям, связанным с крушением, гибелью подводной лодки и т.д….
К.ЛАРИНА: Ну, подводная лодка – это ты зря, кстати. Тут как раз здесь особо не расскажешь ничего до сих пор.
Н.МЕТЛИНА: Ну, не важно, она дает очень высокий рейтинг.
Е.КУЗИН: Тут еще вот какой жанр по поводу катастроф. Еще есть, появился уже несколько лет, я бы это назвал, такое ретро-расследование, воспоминание.
К.ЛАРИНА: Воспоминание о преступлении.
Е.КУЗИН: Да. Смерть какого-то… известной актрисы, убитой в брежневские годы. И вот начинается вокруг этого…
Н.МЕТЛИНА: И делается 85-й фильм о ее убийстве.
Е.КУЗИН: А если, например, вспомнить на НТВ…
Н.МЕТЛИНА: Ну, актрису-то мы можем назвать?
К.ЛАРИНА: Это Зоя Федорова. И каждый раз ждешь, что наконец-то скажут, кто убийца. Сериал бесконечный.
Н.МЕТЛИНА: Да, да, да. Бесконечный.
Е.КУЗИН: А, например, на НТВ у них сериал, вот эти ретро-расследования.
К.ЛАРИНА: С Коневским в главной роли?
Е.КУЗИН: С Коневским. Вот тоже, пожалуйста.
К.ЛАРИНА: Безобидная вещь. Почему застрелился Соколов, директор Елисеевского гастронома.
Е.КУЗИН: Ну, потому что много лет прошло. Много лет прошло.
С.ВАРШАВЧИК: Его убили, простите.
Е.КУЗИН: Значит, наши дети, видимо, узнают про то, за что сняли Устинова.
К.ЛАРИНА: Ну, мы смеемся, а опять же, товарищи, давайте не будем лукавить. Журналистское расследование, не согласна я с Метлиной, что нет запроса аудитории, что рекламодатели не идут, никто не смотрит. Когда надо, смотрят. Не надо. Когда надо…
С.ВАРШАВЧИК: Когда надо, показывают, не всегда смотрят.
К.ЛАРИНА: Показывают. И рекламы там завались со всех сторон. Там, не знаю, эту всю заказуху анонимную можно вспомнить, которую мы наблюдали по разным каналам. В течение этого сезона и не раз с Вами обсуждали. Связанную с ЮКОСом…
С.ВАРШАВЧИК: Ну, да, то камень этот говорящий, то аэродромы в соседней стране.
К.ЛАРИНА: Да, говорящий камень. Да, это мы наблюдали. Журналистское расследование, человек за это вообще получает, ты премию получил за "Обреченный рейс", премию Артема Боровика, а, по-моему, Мамонтов сейчас из рук каких-то святых принял орден, по-моему, какой-то чуть ли не боевой за свои журналистские расследования. Аркадий.
С.ВАРШАВЧИК: Из рук святых?
К.ЛАРИНА: Ну, там какой-то высокий чин награждал. Высокий чин. Вот тебе, пожалуйста, журналистское расследование. Разве нет? Это что?
Н.МЕТЛИНА: Ну, я вообще люблю Аркашу Мамонтова. Не надо. Я хорошо отношусь. Я думаю, что это фильм о камне? "Роман с камнем"? Ты про это говоришь?
К.ЛАРИНА: Да, да, да. Это журналистское расследование?
Н.МЕТЛИНА: Ну, это… слив это тоже в определенной степени как бы… С другой стороны, откуда бы народ узнал, если бы не слив.
Е.КУЗИН: Так, а толку то? Они все остались здесь. Президент сказал, что они раз раскрыты, пускай здесь сидят. Зря, значит, старался коллега-то.
К.ЛАРИНА: И мало этого. И правозащитные организации успокоились, кстати. Я помню, когда они после это романа с камнем так все шумели, так все кричали, что это все против нас. Хельсинскую группу то там засветили. Помните, все эти письма показывали счастья. Ничего, вот он сейчас встречался с ними со всеми. Никто ничего у него не спросил, все нормально.
Н.МЕТЛИНА: Забыли просто.
С.ВАРШАВЧИК: На самом деле, конечно, по большому счету нельзя это назвать журналистским расследованием.
К.ЛАРИНА: Вопрос, конечно, сверхзадача.
С.ВАРШАВЧИК: Это скорее больше оперативная съемка, безусловно.
К.ЛАРИНА: Значит ли это, Наташ, что изменилась, собственно говоря, и функция телевизионной журналистики, как таковой? Что сегодня это, прежде всего, развлечение в том или ином виде.
Н.МЕТЛИНА: Вот я придумала себе новый термин. "Расследовательское шоу". Я хочу с Вами поделиться.
К.ЛАРИНА: Это как?
Е.КУЗИН: А Андрей Малахов тогда чем занимается в своих программах? Ток-шоу?
К.ЛАРИНА: Это ток-шоу. Это развлекательное.
Н.МЕТЛИНА: А я вот придумала новый термин. Хочу с народом поделиться. Расследовательское шоу. Я могу, конечно, шутить. Я могу, конечно, шутить до обморока, но на самом деле, вот когда я начала про это спецрасследование, я была еще одна одинешенька. Это уже потом появились другие компании. И Андрюша Сычев стал там делать, и "Совершенно секретно" в этой клетке функционировать. А в начале, на самом деле, я какую-то для себя придумала историю, что я буду со скрытой камерой ходить. И как артистка, разоблачать билетную мафию, там цветочную мафию и прочие, так сказать, лесную, алмазную, меховую и т.д. Я придумывала всякие легенды, и люди мне сразу рассказывали всякие механизмы надувательства, которые они используют в своей работе. И на самом деле, народ смотрел, рейтинги у меня были прямо вот, я помню, что первые программы, просто, ну, жанры и быстро умирают. Я уже вот 5 лет работаю в телекомпании "Останкино". Уже третий проект, который я поднимаю.
Е.КУЗИН: Жанры быстро умирают?
Н.МЕТЛИНА: Я имею в виду, проекты быстро умирают. Жанры нет. Вот проекты. Там был как бы "Документальный детектив". Вот есть год интерес, а потом спадает. Не вина в этом журналистов. Ну, все умирает. Хочется новое. Русское телевидение очень стремительно развивается. Поэтому мне показалось, что в какой-то степени доля ну, не знаю, доля развлекательности все-таки должна быть не загрузочность. Вот у меня есть ощущение, что народ не хочет загружаться. Он может плакать. Может. Над трагедией, скажем, детей, погибших над Боданским озером. Вопросов нет. Может плакать. Но когда его загружают экономическими расследованиями, у него есть замечательная вещь под названием "пульт". Щелк. А там Евгений Ваганович Петросян. Все. И ему не надо, кто, что где своровал и т.д. И, кстати, у меня еще одна появилась такая тенденция в последнее время, я придумала для себя ход. Я поняла, что я не могла вот постоянно пулять в адрес власть имущих какие-то посылы, я сейчас уже расследую одно какое-то дело. Вот отобрали у человека какую-то квартиру. Вот дело следователь Пупкин. А потом он и в суде Дзержинском такого то города оно развалилось. И в конце, имея все документы, все документы на руках, я говорю: Вы знаете, мы обращаемся… Причем я говорю конкретно. Мы обращаемся к председателю Дзержинского суда с просьбой… а закон о средствах массовой информации мне позволят такие штуки делать. С просьбой дать пояснение. Конкретной. Вот я хочу. Вот сейчас у меня такой вот период в жизни. Я бью в конкретную точку. Не просто в воздух.
С.ВАРШАВЧИК: Просим считать это запросом в Дзержинский суд.
К.ЛАРИНА: Наташ, мы с этого когда-то начинали. Помнишь, тогда была такая передача замечательная "Добрый вечер, Москва". Где сидел человек в телевизоре и рассказывал нам про овощные базы. И это было высшим пилотажем журналистского расследования. Слушайте, это вообще хорошая программа. Приходят люди и обращаются к тем чиновникам, до которых они могут достучаться. Здравствуйте. Иван Иванович.
Н.МЕТЛИНА: Сейчас готовится такой проект. Поэтому давайте не развивать эту тему.
К.ЛАРИНА: Короче, резюмируя. Вы хотите меня все убедить, прежде всего Наташа Метлина в том, что то, что сегодня по телевидению не поднимаются темы коррупции во властных структурах, заказных убийств, тема Кавказа и Чечни, тема терроризма, кроме как вот сегодня такой счастливый случай, когда взорвали или сам взорвался он, самовзорвался Шамиль Басаев, да, в этом виновата публика. Т.е. как бы запроса нет?
С.ВАРШАВЧИК: Нет, взорвался он сам, без публики.
К.ЛАРИНА: Нет, я говорю про другое. Что эта тема сегодня не поднимается. Значит, в этом вина публики, аудитории.
Н.МЕТЛИНА: Вопрос заключается в следующем. У меня есть дома учебник американский. Называется "Как написать хороший сценарий и продать его в Голливуд". Я вот с ним живу вообще. Это моя любимая настольная книга.
К.ЛАРИНА: Ну, и чего? Получилось?
Н.МЕТЛИНА: Значит, там есть жанры, которые выстреливают 100% и которые дают кассу. А есть жанры, которые никогда ничего возьмут и аудиторию не соберут. Вот я циничные вещи говорю, но в телевидении все то же самое. Есть ряд тем, может быть, вечно зеленых, назовите их, как хотите. Ну, грубо говоря, там фильмы-катастрофы, не знаю, детская проституция, я не знаю что. Там бриллиантовая мафия, которые выстрелят. Которые будут смотреть. Или там мошенники по объявлениям. Это касается каждого человека. И он сядет это смотреть. Или там квартирная афера. Потому что это касается каждого. Завтра у тебя отберут квартиру, говорит человек с экрана. И мы тебе сейчас расскажем, как, где и при каких обстоятельствах. Ты придешь домой, а там…
Е.КУЗИН: В общем, то, что касается каждого.
Н.МЕТЛИНА: Простого человека. Вот сейчас такая ориентировка. Вот сейчас такая ориентировка у нас на канале.
С.ВАРШАВЧИК: Ну, Наталия имеет в виду, что телевидение боле утилитарно становится, я так понимаю. Т.е. вот эти программы, вот эти темы расследования, они как бы…
Н.МЕТЛИНА: Мы вообще к народу ближе.
С.ВАРШАВЧИК: Ну, да, ближе к народу, подальше от начальства.
Е.КУЗИН: Мне кажется, что вот эта вот тенденция, как раз о чем, наверное, больше мы с Сергеем говорили, породила, на мой взгляд, новое поколение журналистов, которые на самом деле больше упирает на шоу в формате журналистского расследования, нежели чем расследовательское.
С.ВАРШАВЧИК: Я в кадре.
Е.КУЗИН: Сегодня, если взять сегодняшнюю ситуацию с Басаевым, меня резанула слух фраза на 1 канале в новостях в сюжете. Показывают этот развороченный грузовик. Рассказывают, что тело Басаева опознали. Я не получаю ответов на простые вопросы. Как его опознали? И насколько точно Басаев ли это, если от грузовика ничего не осталось?
К.ЛАРИНА: Характерна борода и отсутствие одной ноги. Цитирую тебе прямо буквально.
Е.КУЗИН: И при этом фраза, это цитата, я тут же записал журналистов, говорит корреспондент "журналистов естественно к месту трагедии не пустили". Т.е. для журналиста уже естественно, что ему информацию не сообщают, ничего не рассказывают. К месту трагедии не пускают и никто с ними не общаются. Т.е. нас уже приучили, нас, наших коллег, что это жизненная ситуация и не надо с этим бороться. Не надо искать информацию. Вы должны транслировать то, что Вам кто-то потом скажет.
С.ВАРШАВЧИК: А, кстати, господа, вот обратите внимание на то, что, не смотря на все запреты думы, не смотря на самоограничения каналов на показ трупов, все-таки надо трупы торжественно показывать.
К.ЛАРИНА: Масхадова нам показывали в течение недели по всем каналам.
Е.КУЗИН: Да, это как вот трофей.
К.ЛАРИНА: Каждое утро начиналось с трупа Масхадова.
Е.КУЗИН: Начиная с 8 марта.
С.ВАРШАВЧИК: И теперь , я думаю, что-то все-таки покажут из Басаева, наверное. Хотя. если там ничего не осталось, наверное, ДНК.
Н.МЕТЛИНА: Можно я в эту тему поднятую про журналистские расследования. Вы знаете, во-первых, можно я скажу в защиту сегодняшней ситуации. Журналистское расследование это очень серьезный, тяжелый жанр. Вот если по большому счету, вот я сейчас работаю в жанре шоу, как я это называю. Хотя, т.е. ну не со